Одной смерти мало

Неподалеку отсюда, возле деревни Ясенево, произошла авария – машина не вписалась в поворот, свалилась в овраг и сгорела. Вместе с машиной сгорела молодая женщина, которая была за рулем. По марке и номеру машины установили имя потерпевшей, связались с ее мужем. Муж примчался, опознал жену и после необходимых следственных мероприятий забрал тело в город, чтобы похоронить.

Разумеется, все эти события были Ивану Васильевичу хорошо известны. Не знал он только того, что дядя Паша по случайному совпадению первым оказался на месте аварии и подошел к обгоревшей машине.

– Я, это… – проговорил он неуверенно, – посмотреть хотел, может, она еще живая… может, ей еще того… помочь нужно…

Милиционер смотрел на алкаша недоверчиво, но не перебивал, чтобы не сбить его с мысли.

– Ну посмотрел – а она не то что мертвая, а прямо обгорелая, что твоя головешка! И вещи, что в машине были, тоже все обгорели… – добавил он с явным сожалением.

– Ну а как же насчет часов? – не выдержал Иван Васильевич, когда молчание затянулось.

– Ну, я ее, значит, повернул на всякий случай, – продолжил дядя Паша. – А у нее, значит, левая рука подогнута была и не так обгорела. И на этой руке как раз и были часики. Ну, я их, стало быть, и прибрал – мало ли, думаю, как бы чего не вышло… люди ведь, Васильич, всякие бывают, мы-то с тобой знаем…

– Это точно, – согласился милиционер. – Люди бывают всякие, здесь я с тобой согласен! А что дальше было с этими часами? Где они столько времени пребывали?

– А дальше, значит, пришел я домой, а тут она, Маруся, меня, как всегда, встречает… начинает, значит, обычную свою волынку – где был, да что делал, да почему от меня в домашнем хозяйстве никакой пользы, а только один вред…

– Так оно и есть, паразит, – вставила реплику Мария Никитична. – Окромя вреда, от тебя никакой пользы! От Жульки, дворняжки нашей, и то пользы больше, я уже не говорю про корову…

– Не отвлекайтесь! – прервал милиционер обмен мнениями. – У нас тут не базар, а официальный допрос! Когда твоя очередь будет, Никитична, я тебе скажу! Насчет часов что дальше было?

– Я ей стал возражать, что за грибами ходил. Она мне – где же, говорит, эти грибы? Ну, я ей достал из кармана подосиновик, который там поблизости нашел, и вместе с ним по случайности часики эти и выпали… ну, она, Мария то есть, у меня их сразу рык… рак… реквизировала!

– И правильно сделала! – снова вмешалась в допрос Мария Никитична. – Он бы их в этот же день и пропил!

– Реквизировала, значит… – продолжал дядя Паша. – И припрятала. Хорошо припрятала, я их целый год искал, только сегодня нашел!

– Козел, – сухо добавила Мария Никитична.

– Вот видишь, Васильич, какая она грубая женщина! – печально вздохнул дядя Паша.

– Я все вижу! – заверил его милиционер. – И часы эти забираю как вещественное доказательство!

Дядя Паша и его многострадальная жена проводили часики одинаковыми грустными взглядами.

Из дома Надежда вышла вместе с Иваном Васильевичем и тут же приступила к расспросам:

– А что, Васильич, не помнишь имя той погибшей?

– Почему не помню? – Милиционер покосился на нее. – У меня пока что склероза нету. Вера Дроздова ее звали. И на часах тоже написано: «Вере от Кирилла». От мужа, стало быть.

– А ее личность точно была установлена? Вы же говорили, что она здорово обгорела, как головешка!

– Ну, муж ведь ее опознал… опять же часы у нее на руке были, вот эти самые…

– Ну, часы-то только теперь обнаружились! А как ее муж опознал, если она совсем обгорела?

– Ну, это уж я точно не помню, только опознал. На то он и муж. Вот, извиняюсь, если с тобой что случится, тебя тоже муж опознает…

– Не дай Бог. – Надежда зябко передернула плечами. – А вскрытия не было?

– Зачем вскрытие? – Васильич снова удивленно покосился на Надежду Николаевну. – А что ты все спрашиваешь-то? Чего интересуешься? Дело давнее, год уж с тех пор прошел…

– Да, действительно… что это я? – пробормотала Надежда. – Какое мне дело до этой женщины?

– Разбилась какая-то наркоманка… – продолжал Иван Васильевич. – Нашла место! Не могла где-нибудь в другом районе умереть, подальше от нас…

– Что? – спохватилась Надежда Николаевна. – Наркоманка? Почему наркоманка? Вы же говорили, что вскрытие не проводили?

– Ну да, не проводили, – кивнул милиционер. – Так я труп-то видел. Левая рука не сильно обгорела, правду Паша сказал. Так вся эта рука в следах от уколов. Когда Васька Груздев, сын Степана Степановича, от передоза помер, у него такие же следы были… раньше-то такого в помине не было, а сейчас чуть не каждый второй от этой дряни загибается…

Надежда Николаевна слушала собеседника вполуха.