Одноклассник

Вера оставила скривившего недовольную физиономию сына с вещами на перроне, а сама побежала за билетами. Когда она вернулась, Сашка сидел на их дорожной сумке и благополучно дрых.

«Электропоезд до Сасово отправляется с четвёртого пути», — донеслось из громкоговорителя.

— Это наш! — крикнула Вера, толкая Сашку.

Хорошо, он быстро проснулся, а то бы точно чебурахнулся. Они побежали по подземному переходу к четвёртому пути и едва запрыгнули в электричку, как она тронулась.

— Успели! — выдохнула Вера.

Вагоны оказались полупустые, и это было очень кстати — им ведь пилить целых два часа. Хорошо, что сегодня воскресенье, а не суббота, подумала Вера. По субботам в эту электричку не впихнуться — она самая популярная. Есть более ранняя, но та отходит совсем уж ни свет ни заря. А следующая только после полудня. Так что дачники всей своей гигантской массой оккупируют именно эту, которая отправляется в 6:48.

Сашка сразу забился в угол и, закрыв глаза, снова засопел. А Вера долго сидела, глядя на пробегающий за окном пейзаж, такой знакомый и в то же время такой забытый. После того как она узнала о маминой смерти, первое время регулярно ездила на кладбище, навещала её могилку, пробираясь чуть ли не тайком, чтобы, не дай бог, не столкнуться с отцом. Но со временем эти поездки становились всё реже, а вскоре и вовсе прекратились. Сколько же она не была в Берёзове? Пять лет? Или больше? Да нет же — все восемь! Сашке было четыре года, когда Вера в последний раз туда ездила. Неужели столько времени прошло, уму непостижимо!

И она опять вспомнила тот вечер, когда отец, по сути, выгнал её из дому, отказав во всякой помощи и поддержке. От этого Вере снова стало тоскливо, и она уже подумала, правильно ли поступает, что едет сейчас к отцу. Но, с другой стороны, деваться им с Сашкой действительно некуда.

Они завтракали молча, сидя друг напротив друга за круглым столом в просторной кухне-столовой. Егор долгие годы мечтал о большом доме с большой кухней, ещё с тех пор, как жил в тесной съёмной однушке. И даже раньше, когда у него вообще, по сути, не было собственного дома. Бабкина изба не в счёт, Егор там уже сто лет не бывал. Да и нечего там было делать — после смерти бабки изба долго пустовала, пока совсем не развалилась. Егор видел это, когда в последний раз наведывался к бабке на могилку. Всё, что можно было растащить, растащили «сердобольные» соседи, оставив лишь потемневший полуразрушенный сруб да немного ржавого листового железа, оставшегося от кровли. Даже кирпичную печь с трубой умудрились разобрать и куда-то пристроить. Да мало ли! Вон сейчас сколько дачников появилось в Берёзове, поди, их уже больше, чем местных. И всё строят, строят. Со временем и сруб пойдёт на что-нибудь, думал Егор, хотя бы на дрова. Печи нынче, конечно, никто не ставит — у всех котлы. А вот камины почти в каждом доме — мода такая.

Егор продолжал мечтать о собственном большом доме, служа и в армии. Там дом был, конечно, большой, но не его. В огромной казарме их ютилось человек сто, на двухъярусных койках, тесно прижатых друг другу, так что во время подъёма надо было ещё умудриться, соскакивая, проскользнуть между ними и не угодить на кого-нибудь из сослуживцев. Солдатская столовая тоже представляла собой гигантский зал — тридцать столов, на десять человек каждый. Но это была не его столовая.

А потом…

Егор посмотрел на Ирину. Она заметила его взгляд и слабо улыбнулась. Он подумал, что сегодня хорошо бы сходить куда-нибудь с женой — они уже давно никуда не выбирались. Возможно, жена тоже думала об этом, только не решалась сказать, поэтому, когда Егор спросил, не хочет ли она сегодня куда-нибудь сходить, Ирина с радостью согласилась.

— Тебе чего бы хотелось? — уточнил он.

— Не знаю. Мне всё равно. Можем просто пойти погулять.

— Погулять? — Егор задумался. — Нет, погулять не получится. Я днём занят.

— Но сегодня же воскресенье.

— Ты разве не знаешь, что у меня ненормированная рабочая неделя?

— Знаю, — ответила Ирина, сразу как-то сникнув.

— А вот вечером… Может, в театр или в кино?

— Конечно!

— А потом заедем в «Глорию» поужинаем.

— А можно не в «Глорию»? — осторожно спросила Ирина.

— Ну, можно куда-нибудь ещё.

— Тебе кофе налить?

— Да, пожалуйста.

Ирина встала и, подойдя к блестящей хромом кофемашине, нажала на кнопку. Машина зажужжала, перемалывая кофе, потом два раза щёлкнула, и в подставленную чашечку потёк густой пенистый напиток, наполняя кухню густым ароматом, каким пахнет в дорогих заграничных кофейнях.

Ирина подала мужу кофе и снова села напротив, подперев рукой подбородок и глядя на него нежным любящим взглядом. Но не успел Егор пригубить, как лежавший на столе мобильник завибрировал. Номер высветился незнакомый, но Егор к этому давно привык — много кто звонил ему с неизвестных телефонов, как свои, так и чужие.

— Алло! — ровным голосом сказал он в трубку.

— Здорово, это я, — отозвалась трубка.

— Сделал?

— Сделал. Но…

— Какие-то проблемы?

— Пришлось потратиться.

— Сколько?

— Ну…

— По пяти штук на камеру, больше не дам. Сколько их там?