Одноклассники бывшими не бывают

— А мы не высыпались! Тащились по утрам от остановки, проклиная весь мир! — возмутился он. — Я кофе начал пить лет в четырнадцать, чтобы хоть как-то по утрам глаза открывать. Жил на той стороне, у леса — пешком минут сорок отсюда.

Чуть было не ляпнула: «Я знаю». Вот было бы палево.

Наша школа считалась хорошей. Немного с прибабахом со всеми этими традициями и гимнами, но зато учителям было на нас не пофиг и увидеть ее сгоревшей мы не мечтали. Поэтому в нее с радостью приезжали и с другого конца города, и даже совсем издалека, как та же Дашка, которую личный шофер возил каждое утро из загородного дома.

Таких как я, живущих близко, было меньшинство.

— А сейчас ты как? Родители с тобой живут? — полюбопытствовал Илья.

Все-таки одноклассникам мы позволяем больше. Спроси это кто-нибудь другой, я бы как минимум поморщилась от бесцеремонности.

— Нет, они переехали в деревню, когда я стала самостоятельной. Там огород, речка, лес, собак можно завести хоть стаю, мама всегда мечтала.

— Значит с мужем и детьми? — хмыкнул Илья, но тут же спохватился: — Ах да, ты же не замужем. И детей не любишь.

— Ну что значит — не люблю! — запротестовала я. — То, что я решила их не заводить, вовсе не значит, что прямо не люблю. Я с удовольствием вожусь с детьми подруг.

— Интересный вариант. С удовольствием, но своих не хочешь.

— Думаешь, все должны хотеть детей? — я помрачнела. — А вдруг не получится их полюбить, например?

Удерживаться на грани между правдой и бравадой становилось все сложнее.

— Дети — это же твое продолжение. Как их можно не полюбить?

— Надо для начала любить себя, чтобы полюбить свое продолжение, — вздохнула я.

— А ты себя не любишь? — Илья остановился.

Нам оставалось только свернуть на тропинку, ведущую через поляну, заросшую радостными желтыми одуванчиками. Ощущение сияющего счастья от того, что вокруг весна, светит солнце, теплый ветер ласкает мои плечи и ворошит пшеничные волосы Ильи не мог перебить даже этот грустный разговор.

Неопределенно пожала плечами в ответ на его вопрос.

Я вдруг как-то устала от этой придуманной роли записной стервы. Наташка в ней смотрелась органичнее.

А мне хотелось насладиться этим моментом будучи самой собой.

Сбылась моя самая заветная мечта. С опозданием минимум на пятнадцать лет, но ведь сбылась!

Хорошо, что я все-таки решилась пойти на эту встречу.

— Это философский вопрос, — тихо сказала я и перевела тему: — Идем! Надеюсь, ты простишь меня за бардак. Сейчас я вытащу хлам с антресолей и станет еще хуже!

Про бардак я, разумеется, кокетничала. Буквально накануне я вылизала всю квартиру и порядок нарушали только валяющиеся на кухонном столе фото из школьного альбома.

Илья взял нашу общую фотографию одиннадцатого «А» и стал разглядывать так внимательно, словно у него своей такой нет.

Перевернул и хмыкнул:

— Ты тоже не подписала кто есть кто.

— Вечером подпишу, пока помню, — я взяла табуретку и утащила ее в прихожую. С этой стороны антресолей торчала только елка и коробка с новогодними игрушками, а вот с другой как раз должны были быть свернутые листы ватмана с нашей выпускной стенгазетой.

Если выжили за столько лет. Моль ведь не ест картон?

— Хочешь, помогу с теми, кого сегодня не было? Я несколько лет назад заморочился и всех нашел.

— Да забей. Зачем? Имеет смысл помнить только тех, кто рядом… — пробормотала я, не задумываясь о своих словах.

А вот у Ильи стал очень задумчивый вид.

Ага, вон вижу пожелтевший уголок ватмана!

Я скинула туфли, запрыгнула на табуретку и потащила его на себя. С антресолей тут же попыталось упасть все остальное, но я была упорнее. Там еще были две картонные фигуры в полный рост — Анжелина Джоли и Брэд Питт, с которыми мы на выпускном по очереди фотографировались в обнимку. Их тоже доставать? Хотя бы для того, чтобы выкинуть, например

— Лови! — крикнула я Илье, сдергивая все сразу. Он подхватил и то, и другое, сложил их в коридоре и остался стоять рядом. Очень удачно, потому что я стала захлопывать дверцы и покачнулась.

Он мгновенно оказался рядом, подхватывая меня за талию.

Я бы удержалась. Точно удержалась бы. Что я, за свои тридцать с лишним пьяная не лазила никуда, что ли? Даже на каблуках.

Но расслабиться было так приятно. Позволить себе упасть в его руки.

Соболев осторожно снял меня с табуретки, но отпускать не стал, наоборот, прижал к себе сильнее.

Он был так близко. Рядом. Здесь, в моем доме. Это казалось нереальным — словно две параллельные прямые из учебника геометрии вдруг наплевали на все законы Евклидова пространства и дернулись друг к другу.

И — пересеклись.

Его губы были близко-близко, так что я чувствовала горячее дыхание.

Это был тот самый головокружительный момент, когда совершенно точно знаешь, что будет дальше.

Обычно его проскакиваешь на всех парах, торопясь туда, где ждет что-то яркое и сладкое. Но сейчас он длился и длился, дрожал на кончиках ресниц, в остановившемся вдохе.

Пока я сама не сделала крошечное движение навстречу, ломая сахарную корочку застывшего мгновения.

*****