Одноклассники. Истории, которые были, или могли быть

Она всегда была в моих воспоминаниях. А недавно, вспомнив её, я думал о ней весь день. Я подсчитал и поразился – последний раз я её видел двадцать пять лет назад!

Был светлый летний вечер. Я шёл по дорожке между пятиэтажками в своём районе, расположенном на окраине большого города. Я задумался и особо не всматривался в окружающую обстановку. Навстречу мне быстро шли, почти бежали, высокий парень и девушка. Они держались за руки и были веселы и счастливы. Дорожка была узкая, я посторонился пропуская, и посмотрел на них. Девушкой была Марина. Она жила в другом районе, недалеко от центра города, и я не ожидал увидеть её здесь. Марина была в светлом, может быть белом сарафанчике с рисунком в мелкий цветочек и выглядела модной и современной. Нет, она всегда хорошо и со вкусом одевалась, но не старалась очень уж гнаться за модой. Она ещё улыбалась, но улыбка предназначалась не мне. Мы встретились взглядами. Она смотрела одновременно и с обидой, и с вызовом: «Ты не ценил меня, так и ты мне не нужен!». Марина не поздоровалась и даже не кивнула. Они с парнем пронеслись мимо. Я оглянулся и посмотрел им вслед, Марина не оглянулась. Больше я никогда её не видел. Я шёл к своей девушке, и эта встреча с Мариной быстро улетучилась из памяти. Но по прошествии времени, вспоминая Марину, я сначала вспоминал эту встречу и этот её взгляд.

С Мариной мы учились в одном классе два последних школьных года. Перед девятым классом нашу параллель переформировали и я, вместе с ещё пятью-шестью одноклассниками попал в класс, в котором училась Марина. Она была отличницей, даже круглой отличницей и, как мы с приятелем тогда считали, зубрилкой. Мы удивлялись, как она могла, отвечая домашнее задание, почти дословно пересказывать параграф по истории или по географии. Но она была доброй домашней девочкой, видно было, что из хорошей семьи, и на неё никто никогда не сердился. Она аккуратно одевалась, и я, как сейчас, помню, как она стоит у доски в коричневом кримпленовом платье с белым ажурным воротничком. У неё всегда была короткая стрижка, а тёмно-русые волосы были волнистыми и пушистыми. В некоторых вопросах она была наивной. Эта наивность была милой и никогда не вызывала желания подтрунивать над ней.

Я относился к Марине по-дружески, мы довольно много общались – она сидела за второй партой, а я, сзади, за третьей. Марина была правильной и серьёзной девочкой. Она не признавала всякие глупости и не терпела грубостей.

Я не могу сказать, что мы дружили, я даже не выделял отношения с ней из обычных отношений с другими одноклассницами. Но однажды, была весна и наш класс пошёл на субботник, она обиделась на меня за то, что я не постригся, как обещал накануне. Я тогда носил длинные волосы. Я немного удивился этой её обиде, потому что не помнил, чтобы что-то говорил о стрижке. Я пожал плечами, а она не стала в этот день со мной разговаривать, и на моих снимках с этого субботника, она всё время смотрит в сторону.

Потом мы опять общались, но я никогда не провожал её до дома, и не помню, танцевал ли с ней на вечерах. А на выпускном вечере мы несколько раз танцевали. Это я помню хорошо. Потом, когда все выпускники пошли на набережную, Марина поравнялась со мной и взяла меня под руку. Ребята, с которыми шёл я, и девочки, с которыми шла она, как-то незаметно разошлись и мы остались одни. Мы гуляли и разговаривали до утра. Утром, также пешком, дошли до её дома. Мы попрощались, но я не предложил ей встретиться, и больше не пришёл к ней и не позвонил. Телефонов тогда почти не у кого не было, да я и не спрашивал, был ли у неё телефон.

В августе она поступила в университет. Я не смог пройти на дневное отделение, и поступил на вечернее. И хотя наши факультеты были в одном районе города, и находились рядом, первый год я её не встречал. На следующий год мне всё же, хотя с трудом, удалось поступить на дневное отделение. Наши расписания занятий иногда совпадали, и мы, бывало, случайно встречались в транспорте. Разговаривали. Как-то, когда я подал ей руку, помогая выйти из троллейбуса, она сказала: «Вот уж, нежности телячьи». Но я продолжал помогать ей выходить из транспорта, и она смирилась с этими «нежностями». Курсе на втором, о ней, как об отличнице, написали статью в университетской газете. В статье была большая фотография Марины. Я взял с десяток экземпляров этого номера и хранил их несколько лет. Потом с переездами они куда-то задевались. Марина была хорошей, доверчивой и трогательной, но я не был в неё влюблён. Она мне нравилась, но я относился к ней как к другу. А она, видимо, относилась ко мне иначе. Как писал кто-то из классиков – между мужчиной и женщиной дружба может быть только в случае, когда один из них думает, что это не дружба. Когда я женился, мне передали, что её подруга сказала обо мне: «Дурак он, что не женился на Марине». Тогда я от этого отмахнулся. И только позже подумал, что, наверное, Марина переживала. И я вспоминал её взгляд в тот летний вечер. К сожалению, некоторые вещи понимаешь и начинаешь ценить слишком поздно.