Одноклассники Квадратного стола

Андрей распахнул дверцу автомобиля и усадил меланхоличную Войтовскую на заднее сиденье. Толика определил туда же, чем вызвал короткое возмущение последнего. Расстроенный одноклассник вжался в дверь и уставился в окошко на изукрашенный автографами забор. Там простые люди высказывали честное мнение об этом лучшем из миров. Чаще всего оно состояло из трех букв, но одно изречение «Толик — дурак!», начертанное огромными красными буквами, поражало глубиной и смыслом. Яна покосилась на обиженное лицо Чуева и только начала постигать философию заборной росписи, как в процесс вмешался Герман:

— Деньги обменяем и на рандеву, — поделился он ближайшими планами. — Заждались тебя люди. Пиво стынет, яблоки обветриваются.

Автомобиль сорвался с места, вихрем пролетел по шоссе, но через триста метров мягко притормозил и свернул в тенистую улочку. Взятый темп несколько взбодрил Яну, к ней вернулось прекрасное настроение.

— Я рада, что приехала сюда!

Она склонилась и обняла кресло вместе с Германом. Тот с готовностью перехватил ее руки. Они держали друг друга за ладони и смеялись без какой-либо причины. Толик неодобрительно косился на друга. Будь его воля, он бы объявил Войтовской бойкот, вообще бы не позвал сюда. В школе хорошим людям кровь портила и сюда притащилась!

— Обычно мои поездки сопровождают наводнения, бури и камнепады. А тут все так удачно… без падежа скота и других выкрутасов. Кстати, у меня для вас сюрприз имеется. Вы даже не подозреваете! Я привезла…

— Банк, господа! — перебил Андрей, тормозя у обочины.

Гера и Толик одновременно распахнули дверцы, синхронно покидая салон автомобиля.

— Как в американском боевике, — восхитилась пассажирка. — Впечатляет. Однако вы спелись, однокласснички!

— В одиннадцать вечера начали, — ухмыльнулся Андрей, провожая взглядом голливудскую парочку.

На мраморных ступеньках Толик приотстал от друга. Он неожиданно засуетился, споткнулся и взял на таран массивную дверь банка. Но умница Гера не зря последние пять лет снимался в полицейских сериалах. У него появился ценный опыт, который не позволил уронить планку отечественного кинематографа. Господин артист проявил необычайную сноровку: ловко увернувшись, он успел распахнуть дубовую створку двери. Чиркнув дерево по касательной, Толик влетел в помещение и прилег впалой грудью на стол подскочившего охранника.

— …а потом девочки захотели увидеть горы, — рассказывал Андрей.

Яна сообразила, что слишком увлеклась картинкой. Часть истории пролетела мимо ее ушей, однако она быстро вошла в суть дела.

— Ночью? — не поверила в дерзость ранее скромных одноклассниц и вытянула шею, чтобы поглядеть, чем завершилась эскапада несчастного Толика.

— Не переживай, Гера все уладит, — и продолжил: — В час ночи они решились на вояж. Когда мы подошли к воротам, Полина держалась молодцом, а вот Ника замерзла…

— Отрезвела?

— … и заболела бы, но…

Андрей взял паузу. Яна развеселилась.

— …но ты из разведчика превратился в доктора. Лекарство разливал?

— Нет. Я откупоривал, а разливал Толик. В этом ему не было равных.

Они глядели в глаза друг другу и смеялись. Романтичность обстановки расслабляла, признание вертелось у нее на языке.

— Первое мая. Тепло. Даже магнолия расцвела, — начала она издали.

— И сакура, — обрадовался прорвавшемуся английскому менталитету Андрей. — Все цветет.

— Красиво. Как на другую планету попала. Подышим?

Он вышел из автомобиля. Распахнул дверцу с ее стороны, подал пассажирке руку. Яна волновалась: в голове — салат из мыслей. Все спуталось: времена, годы, реальность, фантазии. В тот момент чувства к бывшему достигли точки кипения. Любовь бурлила, переливалась, не находя краев разума.

Виновник женского безумства отошел от автомобиля и присел на кованую оградку. Мужественный профиль разведчика на фоне пышного кустарника, покрытого белыми свадебным цветами, подвигнул Яну на признание.

— В школе три раза влюблялась. Каждый раз смертельно и безнадежно, — хрипловато откровенничала она, придерживаясь тремя пальцами за крыло капота. — Последним был ты.

— А первые два?

Яна мотнула головой, выныривая из глубин безумия. Глубоко вздохнула и ответила совершенно другим тоном:

— Хочешь, я напишу список экс-любимых и повешу на двери своего, своей…где я буду жить?

— В коттедже, в бунгало. Как хочешь, так и называй.

— Что за коттедж? — заинтересовалась она.

— Маленький, деревянный. Сама увидишь.

— Ты женат?

Он предпочел не услышать вопроса.

Помахивая пачкой купюр, Герман вышел из банка. Небрежная походка, знакомая по фильмам лукавая усмешка, ироничный прищур. Позади киногероя бледной тенью маячил расстроенный Толик.

— Обменяли, — Герман сунул две пачки в мужскую сумку. — Народ теперь при деньгах. О чем говорим?

— Я признавалась в любви. Те навороченные джинсы, который ваш друг носил в девятом классе…

— У нее список из трех бывших. Тех, кого любила, — порадовал друзей Андрей. — Позже огласит.

Герман приосанился.

— Надеюсь, я был в том списке?

— Конечно. Два месяца мучилась.