Одноклассники smerti

Десять лет назад

В медицинский из всего их класса собирался только Семка Зыкин. Он единственный был во всяких тычинках-пестиках-системах кровообращения настоящий бог. А все остальные на биологию плевали с высокой колокольни.

К счастью для одиннадцатого «А», училка, Тамара Тарасовна Гуляйнер, ничего против этого не имела. Демократичная была тетка, за свою биологию особо не обижалась. Да и вообще не стремилась работать. Не зря к ней прочно прилепилась кличка «Гуляка». Молодая, стройная, смелая. На школьных вечеринках ее юбки часто оказывались короче, чем у самых продвинутых одиннадцатиклассниц. И макияж Гуляка Тамарка накладывала боевой – Николай Валентинович, директор, аж морщился. Но замечаний делать не смел – боялся, наверно, оставить школу без очередного предметника. И так географичка в декрете и вместо нее безотказный Иван Адамович преподает.

А в выпускном классе биологичка и вовсе объявила:

– Предлагаю договориться. Пятерки в аттестат, я так понимаю, обязательны только Зыкину и Сладковой. С них я и буду драть три шкуры. Кому нужна четверка – требования минимальные. Не прогуливать, рефераты сдавать вовремя, контрольными не манкировать. А кого трояк устроит – третировать не буду. Хоть совсем ко мне не приходите. Согласны?

Класс встретил ее предложение восторженным гулом. Двоечник и балагур Вася Махов со своей задней парты нахально пробасил:

– Тамарочка Тарасовна, вы просто супер! Дайте я вас расцелую!

– Ты, Махов, меня еще целовать не дорос, – с достоинством отбрила учительница. – Но свои законные три балла получишь. Только порадуй меня: чтоб я тебя больше на уроках не видела.

– Вы имеете в виду… кто не хочет, может вообще не приходить на занятия? – выдохнула со своей одинокой парты зануда Сладкова. – И все равно получит в аттестате положительную отметку?!

– Именно это, Людочка, и имею , – весело откликнулась учительница. – Кстати, если тебя очень интересует: директор в курсе и не возражает.

– Но ведь существует школьная программа по биологии! – не сдавалось классное пугало. – Кто-то ее придумывал, составлял… А вы единолично все отменяете!..

В классе раздались смешки. Лена Коренкова не чинясь выдохнула:

– Вот дура!

Степан, вечный антагонист Сладковой, тоже вступил со своей парты:

– Все, Людка! Хватит нудеть! Тащишься от биологии – сама на нее и ходи. А к людям не цепляйся.

Наде для библиотечного института биология была совсем без надобности – вполне трояк сгодился бы, а четверки и вовсе выше крыши. Но после заявления учительницы ей стало как-то скучно. Неужели больше не придется ни журналы специальные читать, ни мамины учебники из училища? Сдирай себе с учебника контроши – и дело в шляпе. Скукотища.

Но не лезть же, как Сладкова, на рожон!

И Надя вместе с большинством одноклассников довольно загудела, а впредь, зарабатывая серенькое «хорошо», интересовалась биологией по самому минимуму.

…Как, например, в тот весенний день, когда Тамара Тарасовна объявила очередную контрольную по физиологии человека. Написала на доске вопросы. Строго велела:

– В учебники не заглядывать, шпаргалками не пользоваться.

Но при этом демократично вышла из класса.

И весь класс – кроме, разумеется, Зыкина и Сладковой, – имевший о физиологии человека самое смутное представление, зашелестел страницами учебников.

…Надя – спасибо рассказам мамочки – ответы на контрольную знала и без учебника. Поэтому браться за дело не спешила, успеется. Сидела себе смирненько, смотрела в окно, слушала нахальный гомон воробьев и вздыхала. Кажется, опять по поводу блистательного студента Димки Полуянова, который не только перестал являться к ним в гости, но даже не звонил.

И того дядьку под школьными окнами в пустынном, по случаю занятий, дворе она увидела первой.

Если не приглядываться, он был классическим пьянчугой, типичным представителем низов микрорайона. Несмотря на утро, всего второй урок, плетется «по восьмерке», ноги подкашиваются. И, кажется (Надя прищурилась, но разглядеть не могла), часть выпитого наружу пошла – по подбородку несимпатичная струйка течет.

Митрофанову пьяные раздражали. И она уже приготовилась отвернуться и взяться наконец за контрошу, когда мужик (тоже вполне предсказуемо) окончательно запутался в ногах и грохнулся об асфальт.

Упал тяжко, лицом, с неприятным «хлюпом», а еще говорят, алкашей ангел-хранитель оберегает. И остался недвижим. На голой дорожке, с которой едва сошел снег.

Фу, до чего противно! Но ведь замерзнет…

И Надя прошептала своей соседке по парте Иришке:

– Смотри, мужик до чего нализался!

Та послушно выглянула в окно. Внимательно рассмотрела дядечку. Проговорила в ответ:

– А с чего ты взяла, что именно нализался?

– Шел – весь заблеванный. И качался. А теперь рухнул, – отчиталась Митрофанова.

– Выглядит вроде прилично. Не видишь, что ли: костюм дорогой и пальто явно бутиковое, – с сомнением протянула Ирина. И предположила: – Может, ему с сердцем плохо?

– Да какое сердце! – возмутилась Митрофанова. – Видела б ты его рожу! Вся красная. И глаза мутные.

– Кстати, это совсем не довод, – встрял с задней парты Степан, который, оказывается, подслушивал их разговор. – У меня дед, прежде чем с инсультом свалился, тоже весь день красный ходил. Как свекла, глаза навыкате… И ахинею какую-то нес. Это, говорят, часто бывает, когда сосуд в мозгу лопается.

– Так, может, «Скорую» вызвать? – предложила Надежда.

– В директорский кабинет переть? К телефону? Стремно… – вздохнул Степан. – Был бы Кирюха…

Все трое дружно посмотрели на третью с конца парту в среднем ряду – на ней обычно располагался Кирилл Кротов, единственный на весь класс богач и обладатель мобильника. Сейчас, однако, место пустовало – Кирюху вполне устраивала тройка по биологии, и на контрольные он не являлся.

– Или вылезти? Посмотреть? – выдвинула встречное предложение сидевшая рядом со Степкой Лена Коренкова. – Если водкой пахнет – то и хрен бы с ним. А если нет, вызовем «Скорую». От директора. Нельзя ж просто на этого типа наплевать…

– А как ты вылезешь? – с сомнением протянул Степан. – Высоко… А через коридор идти – так сегодня охранник бешеный.

– Да уж, блин. Новая мода… – вздохнула Надя.

Охранниками школу оснастили совсем недавно. Вроде как защита от терроризма. А на деле – защиты никакой, одна морока. И на урок не опоздаешь, тут же директору настучат, и покурить на переменке не выскочишь – не выпускают, какие предлоги ни придумывай.

– Вот всего ты, Степка, боишься! – презрительно фыркнула Ленка. – Даже охранников. Просто противно!

А Надя возмутилась:

– Да нет! Сегодня он обязан выпустить! А если человек умирает?!

Ирина же в споре участвовать не стала. Просто молча поднялась. Подошла к окну. Распахнула створку, взобралась на подоконник – и сиганула вниз.

– Ирка!.. – выдохнула ей вслед Надя.

Этаж всего лишь первый, но высоченный. Метра три минимум. За счет того, что под ними еще подвал, где в давние времена военной подготовкой занимались.

Но Ишутиной, закаленной в гонках и спорте, хоть бы что. Ловко приземлилась на согнутые в коленках ноги, даже не упала. И пулей бросилась к мужику.

– Надо за ней!.. – выкрикнула Елена.

Но в голосе ее звучало сомнение, и с места она не двинулась. А будущий доктор Сема Зыкин со своей парты саркастически произнес:

– Давай, Коренкова, прыгай… На перелом со смещением. Месяца три в гипсе проходишь как минимум.

Ирина тем временем достигла пострадавшего, наклонилась над ним, затеребила, о чем-то спросила… Слов, за резким весенним ветром, было не разобрать.

Одиннадцатый «А», наплевав на контрольную, дружно переместился к окнам и не сводил с нее глаз.

А Ира поднялась с корточек и крикнула в сторону распахнутых окон класса:

– Он не пьяный!.. И не дышит! Не знаю, что делать!!

– Ой… – пискнула Надя.

Сема же Зыкин со знанием дела произнес:

– Видимо, обширный инфаркт. А что тут делать? «Скорую» вызывать. Может, реанимируют.

– Да какая «Скорая», если человек не дышит?.. Не доедут ведь! Не успеют! – возмутилась Митрофанова.

– А ты-то что можешь сделать? – скривился в противной улыбке одноклассник. – Искусственное дыхание «рот в рот»?

– Да хотя бы так! – запальчиво произнесла Надежда. – Не просто же сидеть!

И она не очень ловко закинула правую ногу на подоконник.

– О горе, коль за дело берется дочка медсестры! – с завыванием, будто с театральной сцены, произнес Семен. И снисходительно добавил: – При чем здесь искусственное дыхание, если у человека сердце отказало?..

Ирина же с улицы опять выкрикнула:

– Да вы что там все, обалдели?.. Сюда скорей! Хоть кто-нибудь!!!

А в классе вдруг заговорила отличница Сладкова. Голос ее, на удивление, звучал не привычно нудно-бесстрастно, а горячо, обиженно:

– Как вам не стыдно?! Человек умирает, а вы дискуссию развели!!!

– Ну и прыгай сама! – хмыкнул Зыкин. – Спасай!

И в этот момент Степа решился. Быстро подвинул сидящую на подоконнике Надежду. Одним прыжком забрался туда сам. А после не раздумывая соскочил вниз.

Приземление получилось пожестче, нежели у Ирины, – его завалило на бок, и от стона Степан не удержался. Но, похоже, обошлось без травм. Хоть и не сразу, он вскочил на ноги. И велел Митрофановой:

– Прыгай. Я поймаю.

Отказаться было невозможно.

…Когда Надя, часы и дни спустя, вспоминала свои на тот момент ощущения, то понимала, что прыгнула она вовсе не для того, чтобы помочь несчастному мужику. В семнадцать лет для нее было гораздо важнее не ударить в грязь лицом перед одноклассниками. И не заслужить на веки вечные презрительной клички «трусиха».

И потому, изо всех сил пытаясь не завизжать, она бесстрашно шагнула в пустоту. В призрачные и очень, как ей казалось, далекие объятия Степана.

Он подхватил ее и снова не удержался на ногах, в ледяную слякоть они упали вместе.

В этот раз Степа охнул уже куда громче. Но, сцепив зубы, поднялся. Помог встать Надежде. И строго, по-мужски, велел:

– А ну соберись!

И они кинулись на помощь Иришке.

А дальше Надя уже помнила смутно. Потому что все посторонние звуки, вопросы и разговоры тут же затмило страдающее, с запавшими глазами лицо мужика. Действительно, вполне прилично выглядит и пахнет вкусно – хорошей туалетной водой. И дорогой портфель рядом на земле валяется. Как только она могла принять его за алкаша?.. А пока они с Иркой обсуждали, спешить на помощь или не надо, сколько драгоценных минут оказалось потеряно…