Одноклассники смерти

Вчера прошли похороны Харламова и его начальника службы безопасности. Прощались с ними как с народными героями. Цветы, венки, прочувственные речи возле гроба, все как всегда… А разговоры за углом закачаешься. Шкурко пробыл там с полчаса, потом ему эта комедия надоела, и он ушел. Предварительно выписав повестки, безутешной вдове и её новому хахалю— бывшему заместителю по финансам ОАО «Интеркрайт» Гармашу. Вот с ними, неожиданно получившими богатство, и хотелось бы сегодня снова побеседовать… Мало ли что они расскажут теперь, когда концы в воде и никто уже ничего не сможет доказать. Вдруг откроется что-нибудь неожиданное.

Следователь мельком взглянул на наградные наручные часы. Полпервого… Сейчас придет первый свидетель.

Не успел он об этом подумать, как в дверь постучали, и вошел Гармаш — нынешний владелец фабрик, газет, пароходов под названием ОАО «Интеркрайт». Лицо спокойное, даже умиротворенное. Нормальный мужик, только излишне наглый, к тому же сволочь редкостная. Пока друг и начальник остывал в морге, преспокойно трахал его женушку. В общем, тот еще упырь… Такого простым нахрапом не возьмешь. Даже, если это он грохнул Харламова с Горбенко, то все равно не признается. Такому деньги дороже чистой совести.

«Интересно, он в церковь хоть раз ходил», — подумал неожиданно Шкурко, отложив ручку, и встал, приветствуя свидетеля.

— Добрый день, Михаил Сергеевич, — поздоровался следователь и предложил присесть, — я вызвал вас побеседовать о смерти вашего бывшего босса и друга Харламова Александра Сергеевича. Понимаете, уже прошло достаточно много времени со дня первого покушения, а зацепок хоть каких-то, кто это мог сделать, как не было, так и нет. Хотелось бы узнать, что вы обо всем этом думаете?

Михаил сделал подобающее данному разговору скорбное лицо и медленно, обдумывая каждое свое сказанное слово, начал говорить:

— Товарищ следователь, я даже не представляю, кому Сашка мог так насолить, что за ним вот так охотились. Царство ему небесное… Оно вообще был очень осторожным и бизнесменом, и просто человеком. Все споры, еще со школы, стремился уладить словами, а никакими-то боевыми действиями. Поэтому я решительно в толк не возьму, из-за чего эта вся ситуация произошла. Харламов вел дела довольно скрытно. Многие его контракты, так и остались, даже для ближайшего к нему управляющего аппарата тайной, так что, увы, как бы я не хотел бы помочь следствию в расследование убийства моего лучшего друга, ничем не могу помочь…

Шкурко отложил протокол допроса и внимательно посмотрел на Гармаша. Может и получиться, прессануть… Клиент беспокоиться, волнуется, хоть и тщательно это скрывает под маской вселенской печали.

— Какие отношения вас связывают с Харламовой Мариной Анатольевной?

Михаил на секунду растерялся, но быстро оправился от столь неожиданного вопроса.

— А какие у нас могут быть отношения? Сугубо деловые, партнерские. Марина владеет десятью процентами акций компании. Мы с ней ведем дела. К тому же она жена моего друга, погибшего, кстати, и я нужен ей, сейчас, не столько как партнер по бизнесу, сколько как друг.

Шкурко замер, обдумывая следующий вопрос. По сути Гармаш сейчас официально признал свою связь с Харламовой, что давало сделать вывод, что мотив-то какой никакой у Михаила был. А значит Шкурко надо было как-то раскрутить Гармаша на дальнейшую откровенность.

— Насколько близко развились ваши отношения с вдовой Харламова в плане утешения?

— Простите, что вы сказали? — Михаил нагло сверкнул глазами, будто хотел испепелить взглядом бедного следователя, она жена моего друга, которого я знаю довольно давно и никогда не позволил столь циничной выходки. Я не отрицаю, далеко не ангел, но Саша… Саша дал мне все… По сути, именно благодаря ему, я стал тем, кого вы сейчас видите перед собой. Образование, деньги… Все благодаря ему, и только ему. И сейчас, когда его только похоронили, когда… Вы говорите, что я сплю с его женой, предаю его память.

«Сейчас всплакнет для пущего эффекта,» — пришла в голову Шкурко неуместная мысль. И точно! Михаил решительным жестом потянулся во внутренний карман, за платком, но не стал по-актерски плакать, а всего лишь промокнул лоб. Великолепная театральная игра одного актера стала надоедать следователю. Он решил перейти непосредственно к делу. Хватит с ними, богатенькими, рассусоливать так чего доброго из-за них из управления начальство попрет. Напор и ментовская наглость— вот залог успеха опытного следователя. Значит-с, товарищи коммерсанты, уговоров вы не понимаете…

Засунул руку в стол и достал резиновую дубинку, которую ему еще давно подарили ППС-ники на день милиции. В расследовании «Обычных» дел она помогала несказанно. Махнешь ей… и нет у спесивого собеседника былой наглости, как ветром сдуло. Наверно, и с этим должно прокатить…