Одноклассница

— Да нет, летали с Ильей к маминой сестре, каникулы сейчас в школе, показала сыну столицу, Кремль, Красную площадь.

— Понятно.

Погасло табло «Пристегните ремни», и кто-то уже поспешил покинуть свои кресла.

А Сергей вспоминал… В школе Оксана была тихой девочкой, ничем не выделялась среди сверстниц. Не входила в группу активных красавиц, — ну, тех, кто постоянно на виду, кто пользуется повышенным вниманием и популярностью у мальчиков, но и не была изгоем, над которой смеются и подшучивают. Даже на уроке физкультуры стояла в строю четырнадцатой, — в общем, середина во всем, и даже не золотая; училась тоже средне, о ней часто просто забывали, но и плохого никогда от нее не ждали. А после восьмого класса она поступила в техникум, и с тех пор пути-дорожки наших героев разошлись. «Надо же, какой прекрасной стала женщиной!» — думал Сергей. Вспомнился один случай в седьмом классе, который так потряс Сергея… Как-то прямо среди урока биологии в класс зашла завуч и спросила: «Кто Зарвовская?» — «Я», — поднялась Оксана. «У тебя умер папа», — заявила та, как-то бесцеремонно, как показалось тогда Сергею. В классе воцарилась тишина. А девочка, покраснев, оспустилась на свое место. Тихо так, без крика и рыдания. Сергей запомнил тогда, как контрастно выглядела ее красная шея на фоне белого воротиичка. Оксана даже не заплакала, просто смотрела на всех отрешенно, и вся как-то осунулась. Завуч поспешила вывести ее из класса, и она покорно, никого не замечая, пошла за ней. Очень жуткий случай, Сергей помнил его до сих пор. А еще он на всю жизнь запомнил, как поступил с Оксаной в третьем классе, так стыдно в жизни Сергею еще не было никогда… Самолет уже давно набрал заданный эшелон, и двигатели, переведенные на «номинальный» режим, отдавали теперь меньше половины своей мощности, дремали, короче, заражая своей дремотой и всех пассажиров. Свет в салоне был выключен, и подавляющая часть людей пребывали в объятиях Морфея. Сергей посмотрел на Оксану. Женщина, прекрасная, милая женщина спала, наклонив свою голову в сторону сына; спал и Илья, посапывая и приоткрыв рот. «Боже, кто бы мог подумать, что красавица рядом — тихоня Зарвовская Оксана. Школьные воспоминания нахлынули, перебив сон. «Полет будет долгим», — понял пилот. Он встал и направился к стюардессам, попил с ними кофе, после заглянул в кабину к Игорю. Так вот и промаялся три часа, убивая время и бродя по салону от одних к другим. Наконец, прозвучала долгожданная фраза командира:

— Уважаемые пассажиры, через пять минут наш самолет приступает к снижению, расчетное время прибытия семь часов двадцать минут, температура воздуха в аэропорту посадки плюс пять градусов. В салоне загорелся свет. Оксана открыла глаза. Сергей уже сидел рядом. — Как поспала?

— Хорошо, ноги только отекли, а ты не спал, что ли?

— Почему, вздремнул немного, — слукавил пилот.

— Илья, сынок, просыпайся, ты хочешь в туалет?

— Нет.

— Точно?

— Ну, мам!

— Сергей, можно я выйду.

— Да, да, конечно, — пилот встал, пропуская женщину.

У туалета образовалась очередь. Сергей ерзал в кресле, поглядывая на Оксану, и наконец решился. Он встал и подошел к однокласснице.

— Послушай, Оксан, ты прости меня за случай тот в третьем классе.

Женщина напряглась.

— Ты о чем, Сергей?

— Ну, помнишь, тогда, в третьем классе, 8 марта, поздравления.

— Бог ты мой, я и забыла давно, тоже мне, вспомнил! Ну, ты даешь!

— Просто мне это важно, чтоб ты меня простила.

Оксана улыбнулась:

— Ты это серьезно?

— Да, Оксан, серьезно!

— Ладно, дай мне свою руку.

Она обеими руками взяла Сергея за руку.

— Я тебя прощаю! А вообще ты, конечно, чудак, таких еще поискать нужно.

«А ведь она счастливая женщина!» — подумал Сергей и тоже улыбнулся.

— Ну все, моя очередь.

— Да, да, извини, — Сергей вернулся к Илье и сел на место Оксаны. Такой камень упал с души, хотелось говорить и говорить.

— Сейчас начнем снижаться, нужно чаще сглатывать, чтобы продуть уши, давление меняется.

Илья слушал. — Около каждого аэропорта имеется так называемый воображаемый круг, коробочка, для разгрузки воздушного движения. Если сразу несколько самолетов заходят на посадку, то их разводят — кого-то отправляют ко второму развороту, кого-то — к третьему, понимаешь?

— Да, — ответил мальчик.

— Есть такие города, ну как Москва, например, где на кругу бывает сразу неколько бортов. Мы как-то садились в Амстердаме, на кругу было аж 34 самолета, словно муравьи шли друг за другом цепочкой к своему муравейнику. Представляешь? Илья кивнул. Вернулась Оксана, села с краю и тоже внимательно стала слушать. Самолет начал снижение.

— Глотай.

Мальчик сглотнул.

— Закладывает уши?

— Нет.

— Ну и хорошо, мы, скорее всего, заходить будем с прямой, у нас в городе не такая интенсивность воздушного движения.

— А как это — с прямой?

— Ну, по прямой, без круга и разворотов, чтобы сэкономить топливо, да и быстрее так. Слышишь звук?

— Да.

— Это шасси пошли, с прямой заходим. Скоро, совсем скоро войдем в глиссаду.

— А что такое глиссада?

— Глотай, Илья, глотай.

Мальчик послушно глотал.