Одноклассница.ru

– Это он тебя послал ко мне?

– Нет. Я сама. Он очень хороший человек. Мучается так – не дай бог… Ну ладно ты мне жизнь испортила, так хоть ему не порть!

– Я люблю Клима.

– Люблю… По-твоему, любовь – это самое главное в жизни? – Мать вскинула голову, усмехнулась. – Что, любовь оправдывает всякие преступления, низости всякие, гадости?.. Нет!

– Ты сама себе противоречишь.

– Я?..

– Тарас из любви ко мне испортил жизнь Климу. Климу и его несчастной матери.

– Это другое! – отмахнулась мать.

– Да как это другое… – Вероника схватилась за голову.

– Ну ладно, не хочешь возвращаться к Тарасу – не надо. Но только не с этим дураком оставайся!

– Мам, с чего ты взяла, что Клим – дурак? – простонала Вероника. – Ты с ним говорила один-единственный раз, и то – двадцать лет назад!

– И того хватило. Для того чтобы узнать вкус супа, не обязательно съедать всю кастрюлю. Достаточно попробовать одну ложку.

– Гениально… – пробормотала Вероника. – Только эта пословица хороша для кулинарии, а не для жизни…

– Ты должна бросить Иноземцева.

– Почему?

– Потому что вы с ним – не пара.

Вероника почувствовала себя страшно усталой – как будто сутки вагоны с углем разгружала. Точно так же она себя чувствовала во время последнего разговора с Тарасом.

Некоторое время они сидели молча.

Мать – строгая, подтянутая, в строгом английском костюме, с седым пучком волос, со сжатыми в ниточку губами – была сейчас олицетворением непримиримости и фанатизма.

– Мам… Ты сама говоришь – мне сорок лет скоро. Я уже взрослая девочка. Позволь мне жить так, как я хочу.

– „Хочу – не хочу…“ Мало ли кто чего хочет! – Светлана Викторовна встряхнула головой, повернулась к дочери: – Ника, ты себя со стороны видела?

– А что?

– А то, что ты в последнее время изменилась. Раньше человеком выглядела, а теперь… Что это за африканский бурнус на тебе? Что это за украшения попугайские? Гранат? Это не твой камень, к твоему сведению! А волосы? Что ты с волосами такое сделала? Распустеха!

– Мам, на меня стали внимание обращать. Раньше никто не замечал, словно я пустое место, а теперь… Я столько комплиментов вдруг услышала! Пока сюда шла, три раза пытались познакомиться…

– О, о, о… Сбрендила на старости лет! – Светлана Викторовна с отвращением покрутила пальцем у виска. – Климакс у тебя, что ли, раньше времени начался? Нимфоманка. Нет, говорят, с женщинами в возрасте такое часто приключается – на секс их вдруг начинает тянуть… Ты к врачу не ходила? Сходи.

– Ну зачем ты так…

– Мужики с ней познакомиться хотят! Тьфу. А для чего? Почему? Потому что раскрасавицей стала выглядеть? Не надейся! Это сучья сущность из тебя полезла… Кобели, они всегда течную сучку окружают! Вот она, правда!

– С кем ты меня сравниваешь? Меня, свою дочь…

– Что, правда глаза колет? – сурово, торжественно произнесла мать.

Вероника молчала – мурашки бежали у нее по спине, внутри все заледенело.

– Чего молчишь? Нечего ответить? Ведь знаешь, знаешь в глубине души, что мать права… Что, кроме матери, всей правды тебе никто не скажет… Раньше, рядом с Тарасом, ты выглядела нормальной женщиной. А теперь? Вот что это за сумка у тебя, скажи?

– Нормальная летняя сумка… – одними губами прошептала Вероника.

– Раньше нищие с такими подаяние просили! Это ж холщовка. Дерюга с вышивкой! Тебе сорок лет, а ты с дерюжной сумкой шляешься. Не стыдно?

– А какой должна быть сумка?

– Кожаной, разумеется!

Вероника потерла лицо.

– Мам… вот ты говоришь, что я не жалею животных… А ходить с кожаной сумкой – это как? Провоцировать производителей, чтобы они убивали все больше и больше животных? Ведь из кого кожаные сумки делают, сама подумай! Дубленки, шубы… Из кого?

– Это другое.

– Ты мясо ешь? Сколько за свою жизнь коров, свиней и прочей животинки съела, а? Куриц?

– Ты сумасшедшая. Сектантка. И я догадываюсь, от кого это идет… – с ненавистью и ужасом прошептала мать.

– А что я такого сказала? Что? Ты так на меня смотришь, будто я говорю о чем-то чудовищном. Нет! Я просто говорю о том, что люди вполне могут обойтись без кожаных сумок. И все! Причем, заметь, я никого не призываю делать то же самое, не агитирую никого на улицах… Любить собак больше собственной дочери – нормально. Ходить с холщовой сумкой – ненормально. Где логика, мама?..

– Я пойду к психиатру. Тебя надо изолировать. Клима твоего – посадить.

– За что? – устало спросила Вероника.

– Он опасен для общества.

– Клим? О господи…

– Да! А Тарас – святой. Двадцать лет терпел возле себя такую дуру…

– Уж какую родила, – угрюмо произнесла Вероника. – Может, это твоя вина? Пила же ты какие-то лекарства, когда хотела от меня избавиться? Вот и родила дурочку!

– Ты сама попробуй роди! – шепотом закричала мать. – Посмотрим, что за ублюдок от этого Клима выродится… Мутантское отродье от него выродится! Только в зоопарке показывать!

– Мама, еще слово – и мы с тобой враги.

Светлана Викторовна моментально замолчала. Потом сказала:

– Ладно, прости. Я погорячилась. Но ты должна понимать – я за тебя переживаю… – Она помолчала. – Мне пора.

– Куда ты сейчас?

– К Тарасу.

Светлана Викторовна решительно зашагала по алле. Вероника заторопилась за ней.