Однокрылый

«Вы потеряли конечность, используемую для расовой способности планара „Полет“. Вы более, никогда не сможете, расправив крылья подняться в небо».

«Получено прозвище: Однокрылый».

«Получено достижение: Лишенный небес».

«Получено достижение: Насмешка судьбы».

Кованный из неизвестно метала сапог Кинезиса, вмял появившиеся свитки глубоко в землю. За его спиной, создания по недоразумению названные «ангелами» жестоко добивали последних валькирий Элении. Стоящая передо мной человекоподобная курица подняла свой меч высоко над головой. Я услышал вскрик Богини и глаза сами собой закрылись.

Я наконец-то потерял сознание. Казалось бы на очень короткий миг, длинной всего-то с одну единственную вечность.

В зябком мареве небытия, перед моим воспаленным болью разумом, танцевали в смертельном водовороте неясные крылатые тени неведомых исполинов. Меж их попирающими землю стопами вертелись юркие фигурки, помогавшие одним порождениям кошмаров и жалящие длинными копьями других. Затем несколько фигур, словно лишенные опоры колоссы рухнули, издав полный боли и муки крик, а оставшиеся взмыли в небо, преследуемые и преследующие, переплетаясь в воздухе в некий новый замысловатый танец.

— Старшая Сестра, что нам делать со Старшим Братом? — услышал я мягкий, глубокий голос. — Его тело умирает?

— Да Грейхолд. Но это ничего. Когда я была Вечном Городе, я получила от Матери инструкции на этот счет, — ответила ему безразличная туманная пустота.

— Все никак не могу привыкнуть к этим высокопарным обращениям! Ты с Мальты, я китаец, а он вообще русский… А теперь мы все братья и сестры…

— Я тоже, — тяжело вздохнула пустота. — Но знаешь, мне даже нравится. Я ведь единственный ребенок в семье.

— Хе… официально — я тоже. Как и каждый из моих семи настоящих братьев и сестер. Так что будем делать?

— Запечатаем его истинную сущность. Перенесем его, в какое ни будь уединенное место, и создадим там особую, завязанную на него зону. Полежит, какое-то время. По другому — никак.

— А может выхилим? Раны то для игрока — пустячные. Пара кастов моего «Священного Света» и парень здоров!

— Не… Он только морфировался в планара, — голос из пустоты тяжело вздохнул. — Не повезло ему. Глянь — он же паладин-легенда, правда, подкласс я определить не могу, не вижу просто. Случись все завтра — он бы этих монстров одной левой…

— Прошу прощения, — холодный женский голос, чуть приглушенный, но все равно сильный проник в мой горячечный бред, — я не знаю, кто вы и что вам нужно от молодого господина, но если вы намерены причинить вред супругу богини…

— Хрена се… — протянул кто-то новый, кого я до сих пор ни разу не слышал.

— Нет, нет, — мягко произнес голос из пустоты. — Это наш старший брат… А вы «Валькирии Элении»… Это та, которая богиня удачи?

— Именно так.

— А у нас даже храмов ее нет…

— Не смотри на меня — я вообще с континента Му, — прошелестел первый голос, теряясь в мареве беспамятства. — Но скажу тебе — враги у него знатные. Не порешат ли нашего брателлу пока он лечится?

— Мы знаем средство, как скрыть молодого господина от взгляда Бранка, — произнес еще один ледяной женский голос и я провалился в беспамятство.

Вновь в мутной пелене я появился, может быть через сто лет, а возможно спустя пару секунд. Кто-то огромный, закрывающий собой свет, пробивающийся сквозь туман, склонился надо моей головой. Тело мое аккуратно подняли и перевернули на спину.

Боли не было, точнее ее уже было настолько много, что вспышки новой, я просто не замечал. На мою грудь легла чья-то рука. Неизвестное женское лицо вынырнуло из марева и посмотрев мне в глаза, что-то произнесло.

Оно, говорило и говорило мне, долго и невнятно, настолько, что я не мог воспринять ни единого слова. А затем окружающий мир померк, проваливаясь из всеохватывающего, пожирающего мое тело огня в прохладное спокойствие. Уже находясь за этим пределом, я подумал: «Наконец-то я умер. Наверное, хорошо будет после всех этих безумных дней, побродить призраком по серой подложке этого мира, потроллить неудачливых игроков. Или вообще закрыть сейчас навсегда глаза и провалившись в эту приятную ледяную мглу, более, никогда не открывать их».

* * *

— Ваня, Ванечка! Дариуш, он, кажется, дышит! — звонкий полный затаенного страха, но неуловимо знакомый голос пробился сквозь инистую пелену отчуждения.

— Пся крев! Он, что пролежал здесь все это время? — выругался кто-то очень раздражонный, который, как я точно знал, должен был быть абсолютно спокойным и безучастным. — Как он вообще здесь оказался? Вокруг ни единого, даже застарелого следа!

Кто-то настойчиво тряс меня, за, казалось бы, уже не существующее плечо, не позволяя вновь раствориться в блаженном небытие и с каждым рывком, словно умелый рыбак, поймавший на свой крючок ценную добычу, выдергивавший меня из сокровенных глубин.