Однокурсники

Два дня спустя Никсон назначил ряд встреч с Киссинджером и несколькими надежными помощниками, чтобы обсудить возможность расширения войны путем втягивания в нее нейтральной Камбоджи — для уничтожения базы снабжения противника.

Джордж был горд тем, что оказался среди тех, кто в полной мере заслужил доверие Киссинджера, и что его привлекли к участию в заседаниях, где обсуждались стратегические планы. А когда он обнаружил, что на этих встречах не присутствует сам министр обороны, то его чувство гордости еще больше усилилось.

Никсон был сердит.

— Проклятые северные вьетнамцы резвятся себе в Камбодже. Мы должны смело двинуться туда и показать им, а также русским, что не намерены уступать.

— Не все в государственном департаменте согласятся с вами, господин президент, — осмелился заметить Джордж со всей почтительностью.

— Ну и болваны, — буркнул Никсон.

В воскресенье, 26 апреля 1970 года президент принял решение направить тридцать две тысячи американских солдат в Камбоджу, чтобы, как он выразился, «вышвырнуть врага оттуда». Планы согласовывались с военным командованием в Юго-Восточной Азии, без ведома нескольких ключевых министров кабинета.

Ближе к вечеру того же дня сотрудники аппарата Совета национальной безопасности встретились, чтобы провести дискуссию, в которой предлагалось взвесить все за и против возможного вторжения в Камбоджу. И только несколько человек знали, что решение по этому вопросу уже принято. Наступление должно начаться через сорок восемь часов.

Киссинджер представил перед своими сотрудниками «объективные» аргументы в пользу вторжения.

— Нам предстоит сделать суровый выбор, — мрачно начал он. — Либо мы позволим северным вьетнамцам захватить Камбоджу, либо вводим войска и останавливаем их. Успешное нападение может стать шагом к заключению достойного договора о мире. Будут вопросы или замечания?

Большинство выступавших испытывали большие опасения по поводу возможного расширения военных действий.

Кэтрин Фицджеральд тоже отважилась поднять руку, невзирая на то что являлась самой юной участницей дискуссии.

— При всем уважении к вам, я считаю, если правительство одобрит вторжение войск, это вызовет взрыв возмущения среди студенческой молодежи по всей Америке.

Киссинджер невозмутимо ответил ей:

— Принимая важные решения, мы не должны идти на поводу у кучки подростков, привыкших потакать своим желаниям и не имеющих понятия о политической обстановке в мире.

Кэтрин не смогла удержаться, чтобы не отреагировать:

— А не слишком ли это резко, доктор Киссинджер?

— Возможно, я немного переусердствовал, обобщая. Прошу прощения, мисс Фицджеральд.

Дискуссия разгоралась все жарче, и казалось, ей не будет конца.

— А мне понравилось, как ты одернула Генри за те слова, которые он сказал в адрес студентов, — сказал Джордж, когда они распивали на двоих бутылку белого вина в ее квартире вечером. — Но мне кажется, если бы ты не была такой хорошенькой, это не сошло бы тебе с рук.

Она отмахнулась от комплимента и заметила:

— А ты определенно был тихим сегодня.

— Вряд ли я мог сказать что-то новое, — уклончиво ответил он. — К тому же все и так знают, на чьей я стороне.

— Да. Рядом с Киссинджером. Вопрос только в том, на чьей он стороне?

— Я не знаю, — солгал Джордж.

Хотя президент страны тянул с официальным сообщением до вечера 30 апреля, Совет национальной безопасности был проинформирован о вторжении Соединенных Штатов в Камбоджу 28 апреля.

Это вызвало возмущение среди тех членов Совета, кто понимал: вся эта дискуссия в воскресенье была не чем иным, как унизительным фарсом. Несколько ведущих специалистов ворвались в кабинет Генри и заявили о немедленной отставке.

Но среди молодых сотрудников аппарата недовольство приняло значительные масштабы — многие из них даже уволились в знак протеста, жертвуя, тем самым, заманчивой перспективой сделать карьеру в государственных органах.

Кэтрин Фицджеральд уволилась одной из первых. Передав кому-то из секретарш Киссинджера свое заявление, составленное в весьма резких выражениях, она решительным шагом направилась к кабинету Джорджа Келлера, находившемуся в этом же коридоре.

— Ты негодяй! — взорвалась она прежде, чем он закрыл дверь. — Ты безжалостный, бессердечный негодяй! Тебе плевать на всех и вся! Ты и твой кукловод — вы играете человеческими жизнями…

— Кэти, прошу тебя, успокойся…

— Нет, дай мне сказать, Джордж. Сегодня я покидаю Белый дом и убираюсь из твоей жизни.

— Кэти, будь благоразумной. Я ведь не отвечаю…

— Но ты же знал! Знал и ничего не сказал, ибо ты мне не доверяешь.

— И правильно сделал, судя по твоей истерической реакции, — резко ответил Джордж.

— Не истерической, черт тебя дери! Человеческой! При всех твоих огромных познаниях в английском языке, Джордж, ты вообще-то хоть раз задумывался о значении именно этого слова?

Прежде чем он успел ответить, она исчезла.

Он просидел неподвижно за своим письменным столом несколько минут, обдумывая случившееся.