Однокурсники

Шквалом автоматных очередей Джейсон и его товарищи разнесли дверь в щепки. Шагнув внутрь, они обнаружили, что их пули убили Абу Юсуфа… и смертельно ранили его жену.

Джейсон едва успел окинуть все взглядом, как Ури крикнул:

— Едут полицейские машины.

— Понял, — ответил он, быстро обшаривая письменный стол убитого террориста и хватая подряд все документы. — Сваливаем отсюда.

Пока они бежали вниз по лестнице, какая-то старушка высунула голову из дверей своей квартиры. От неожиданности кто-то из спецназовцев открыл огонь, и женщина упала на пол.

Оказавшись на улице, они швырнули несколько ручных гранат, чтобы отвлечь внимание прибывающих жандармов, запрыгнули в свою машину и помчались в сторону моря.

Остальные уже поджидали их на берегу. Увидев Джейсона и его людей, они замахали руками, подбежали к воде и забрались в резиновые лодки. Джейсон со своей группой тут же последовали их примеру, и они яростно заработали веслами, уплывая в открытое море.

Несколько часов спустя они уже опять находились в штабе «Сайерет», в самом сердце Израиля.

Командиры подразделений докладывали о выполнении заданий. Один отряд взорвал часть штабов террористов, убив в ходе перестрелки тех, кто оборонялся. Вторая группа напала на другие здания ООП, включая мастерские, где изготавливались бомбы.

Но Цви больше всего интересовало то, как справился со своим заданием Джейсон.

— Ну что, саба, — с тревогой спросил он, — как у тебя дела? Джейсон рапортовал, взвешивая каждое слово:

— Мы уничтожили парня, который спланировал мюнхенскую бойню.

— Поздравляю…

— Но мы также убили нескольких невинных людей. После этого он замолчал.

— Саба, мы на войне. Когда воздушные силы бомбят военную цель, даже при точном попадании среди гражданского населения неизбежно будут жертвы.

— Да, но бомбардировщики находятся среди облаков, на высоте нескольких тысяч метров. И им не обязательно видеть лица убитых людей.

Цви обнял его за плечи и твердо произнес:

— Послушай меня. Ты — солдат, защищающий свою страну. Эти люди убивали израильтян и планировали убивать их дальше. Ты, возможно, спас сотни жизней. Может, тысячи. Ты должен гордиться собой.

Джейсон только покачал головой, вышел из здания, сел в свою машину и поехал на север, к кибуцу.

Когда он доехал до места, было раннее утро и дети уже пошли в школу. Его сыновья, совсем еще малыши, увидели отца и бросились его обнимать.

Крепко прижимая их к себе и целуя, он думал: «Вы двое — единственное оправдание тому, что мне все еще приходится убивать людей. Может, когда вы подрастете, этот мир наконец образумится».

Через две недели Цви позвонил Джейсону и пригласил к себе в офис. Он довольно улыбался:

— У меня есть одно дело, которое тебе точно понравится.

— Сомневаюсь, — усмехнулся Джейсон.

— Нет, в самом деле. Это задание рассчитано на выпускника Гарварда, который в тебе все еще сидит. Наше правительство озабочено тем, что ухудшается имидж Израиля, особенно среди молодежи — так называемых «новых левых». Нам понадобятся несколько человек, обладающих даром красноречия, чтобы проехать по кампусам и поговорить с представителями еврейских общин — поддержать их морально.

— Вообще-то я совсем не оратор, — ответил Джейсон.

— Но зато у тебя сохранился приятный американский акцент. Это должно помочь. А еще я помню, когда мы только познакомились, в тебе было море обаяния.

— Именно, что «было».

— В любом случае, бери с собой Еву, и поезжайте на неделю в Иерусалим, пока в МИДе оформят твои документы. Считай, что это отпуск, саба. Может, небольшой отдых, да еще с женой, поможет тебе вернуть давно утраченное обаяние.

Гуляя по улочкам Иерусалима, Ева вспомнила, что, когда Джейсон впервые приехал в Израиль, они имели возможность побывать только в одной части этого города.

— Вот о чем ты сможешь упомянуть в своих беседах, — предложила она. — Когда Иордания владела Старым городом, они не только не пускали евреев к святым местам, но наши синагоги использовались под конюшни. Весь мир должен отдать нам должное: мы обеспечиваем здесь свободу вероисповедания для всех верующих.

— Ева, мировое сообщество не считает это нашей заслугой, как и все остальное.

— А я все равно горжусь этим, — стояла она на своем.

— Хорошо. — Он улыбнулся. — Тогда, может, ты поедешь в Америку и будешь выступать вместо меня.

Джейсон прилетел в Нью-Йорк в конце мая. Впервые за последние почти десять лет он ступил на американскую землю. И ему было хорошо. По крайней мере, сейчас. Он вернулся в страну, где родился, в то место, по которому безумно скучал иногда. Но здесь еще и дом его родителей — на расстоянии звонка всего за десять центов.

Все несколько дней перед отъездом они с Евой мучительно думали о том, как ему вести себя с родителями и что делать, но так и не пришли к единому мнению. Она считала, что он должен поехать на Лонг-Айленд и увидеться с ними. Ведь только так, лицом к лицу, можно сразу все решить. Они посмотрят ему в глаза и все поймут. И все изменится.