Однокурсники

— Почему? Про тебя же хорошо написали.

— Потому что я люблю тебя.

— Это невозможно, — ответил он, следуя непроизвольному рефлексу. — Ты слишком высокая.

Он так нелепо отреагировал на ее признание, что она не удержалась от смеха. А потом он тоже рассмеялся. Притянул ее к себе, и они поцеловались.

Немного помедлив, Мария пристально посмотрела на него и улыбнулась.

— А теперь твоя очередь.

— Что?

— Я хочу сказать: это только с моей стороны такие чувства?

— Нет, — тихо ответил он. — Я тоже люблю тебя, Мария.

Они продолжали обниматься, совершенно не чувствуя порывов пронизывающего ветра.

*****

Весенние каникулы в Гарварде для разных людей проходят по-разному. Студенты последнего курса остаются в университете — добивать свои дипломы, которые нужно представить к началу занятий после каникул. Более состоятельные студенты улетают на Бермуды, чтобы пройти там процедуру под названием «Университетская неделя», о которой впоследствии рассказывают всевозможные небылицы. Здесь можно загорать, ходить под парусом, кататься на водных лыжах, танцевать калипсо и — хотя бы гипотетически — соблазнять девушек, которые слетаются сюда в основном для тех же самых целей.

Весна в Кембридже — одно название. Спортсменам же необходимо прогреть на весеннем теплом солнышке свои мускулы, чтобы подготовить их для грядущих решающих соревнований.

Команда легкоатлетов обычно летит в Пуэрто-Рико. Казалось бы, это такая экзотика. На самом же деле, в отличие от туристов, заполняющих пляжи Бермудских островов, участники кроссов встают в пять утра, пробегают перед завтраком по четыре километра, а потом спят весь день, пока не настанет время для следующего кросса, уже перед ужином. Мало у кого хватает сил или хотя бы желания вечерами еще и бегать за сеньоритами.

Команды по теннису, гольфу и бейсболу объезжают для разминки южные штаты, встречаясь с представителями некоторых местных университетов. Эти спортсмены живут не такой аскетической жизнью, как бегуны, и поэтому имеют некоторый запас сил для ночных развлечений. После ужина они с важным видом разгуливают по территории очередного колледжа, расположенного, как правило, в живописном месте, одетые в свитера с благородной университетской эмблемой, которая притягивает к себе, как магнитом, взгляды всех симпатичных студенточек.

Как-то раз, после трудной победы над Университетом Северной Каролины, Джейсон Гилберт вместе с друзьями по команде собирались пойти погулять и произвести впечатление на женскую часть населения Чапел-хилла. Пока они мылись под душем и наряжались, Дэйн Оливер, их тренер-инструктор, наводил конструктивную критику в адрес ребят, включая самого Джейсона, который хотя и победил в матче, но выглядел на корте немного вялым.

— Я просто вымотался, тренер, — возразил тот. — Переезды, тренировки и сами матчи — все это не очень-то похоже на пикник.

— Да брось ты, Гилберт, — шутливо выговаривал ему Дэйн, — у тебя больше сил уходит на встречи после матчей. Позволь тебе напомнить, у нас и не предполагалось никаких праздников, так ведь?

— Эй, тренер, ты разве забыл, я сегодня выиграл, или ты не в курсе?

— Да, но ты же просто спал на корте. Поэтому давай перестраивайся, иначе я введу специально для тебя комендантский час. Слышишь меня, Гилберт?

— Да, с-сэр. О, прости, моя дорогая мамочка.

Все дружно рассмеялись так, что даже стенки в душе задрожали, и в эту минуту в раздевалку заглянул какой-то седеющий тип ученого вида, в костюме и при галстуке, и попросил тренера выйти на пару слов.

— Кто это пугало? — шепотом спросил Джейсон у Ньюола, который вытирался в это время рядом с соседним шкафчиком.

— Может, это за тобой пришли из ФБР, Гилберт, — подколол он. — Думаю, на этой неделе ты уже раз пять или шесть нарушил закон Манна[33].

Не успел Джейсон ему ответить, как вошел тренер и попросил у команды минуту внимания.

Человек десять игроков, раздетых в разной степени, послушно собрались.

Тренер Оливер обратился ко всем.

— Парни, этот джентльмен — раввин Явец, руководитель Международного центра общества «Гилель». Он говорит, что сегодня вечером отмечается первый день еврейской Пасхи. И все евреи из числа игроков команды приглашаются на службу, которую он будет проводить.

— Это будет недолго и весело, — добавил раввин, произнося слова с южным акцентом. — Всего лишь простой седер, с очень вкусным угощением и песнями, которым, я надеюсь, ваши деды вас научили.

— Есть желающие? — спросил тренер.

— Я пойду с удовольствием, — сказал второкурсник Ларри Векслер, новичок в команде под седьмым номером. — Это утешит моих родителей, которые очень огорчались, что на праздники меня не будет дома.

— Еще кто-нибудь? — спросил Оливер, глядя на Джейсона Гилберта.

Тот вежливо кивнул и ответил:

— Большое спасибо, но мне это не очень… интересно.

— Если передумаете, мы всегда будем вам рады, — сказал раввин.

А потом он повернулся к Ларри Векслеру.

— Примерно в полседьмого я пришлю кого-нибудь из наших прихожан в общежитие, где вы все остановились.

Когда раввин ушел, Ньюол с любопытством спросил:

— Скажи, Векслер, что это за праздник такой?