Одноразовое использование

— Похвально, — пробормотал Сеидов, — конечно, не случайно. Как это у Булгакова — «случайно кирпич на голову не падает». Они хотели убить самого Юсуфа, а вместо этого уничтожили всю его семью. Ему сейчас должно быть сорок шесть лет. Я его лично знал, много раз с ним встречался. Это был такой застенчивый, интеллигентный, воспитанный молодой человек. Что должно было произойти, чтобы он превратился в настоящего монстра? Я не знаю. И не понимаю.

— Он может узнать о вашем приезде, — встревожилась Алена. — Почему вы раньше об этом не говорили? Вам нельзя туда лететь.

— Почему нельзя? Наоборот, только мне и можно. Каким бы монстром он ни стал, я думаю, что он не захочет убить человека, спасшего его отца и поделившегося с ним своей кровью. А насчет моего приезда я даже думаю, что уже поздно. Он наверняка обо всем уже знает.

— Вы так спокойно об этом говорите.

— Я фаталист, — признался Фархад. — Чему быть, того не миновать. Я даже думаю, что все наши последующие поступки, желания и действия уже записаны на некую пленку жизни, которую невозможно перемотать назад или изменить. Все абсолютно предопределено. И поэтому лучше не дергаться, а спокойно принимать жизнь такой, какая она есть. Тогда под бомбами я чудом остался жив, хотя погибли двое сопровождающих меня людей. Нашу машину перевернуло взрывной волной. И я получил шрам на подбородке, оставшийся на всю жизнь. Но больше у меня не было никаких ранений. Так иногда случается. Можно считать это чудом, можно везением, а можно судьбой. Я предпочитаю думать, что это моя судьба. Если я должен был погибнуть в Ираке, то погиб бы в восемьдесят шестом году.

— Я вас понимаю, — кивнула Алена.

Стюардесса начала разносить напитки. Сеидов попросил принести ему яблочный сок. В самолетах он никогда не пил, на высоте у него поднималось давление, и Фархад постоянно ощущал сухость во рту. Он обратил внимание на сидевших во втором ряду Резникова и Головацкого, каждый из которых попросил стопку коньяку вместе с апельсиновым соком.

Через три с половиной часа они приземлились в аэропорту иорданской столицы. В тени было около сорока градусов по Цельсию. Амансахатов тревожно озирался вокруг в надежде увидеть присланные машины и сопровождающих военнослужащих. Когда они прошли паспортный контроль и направились к выходу, к ним шагнул высокий мужчина, одетый в военную форму.

— Господин Сеидов? — уточнил он, обращаясь к Фархаду. — Разрешите доложить. Майор Гжегож Томашевски, я командир группы сопровождения, которая должна доставить вас в Ирак.

— Из польского контингента, — обрадовался Амансахатов, протискиваясь ближе. — Сколько вас человек? Взвод? Или два взвода? Я полковник Амансахатов. Вас должны были предупредить обо мне.

— Точно так, пан Амансахатов, — сказал Томашевски, довольно правильно выговаривая эту сложную для европейцев фамилию. Впрочем, по-русски этот польский офицер говорил довольно хорошо. — Мы будем вас сопровождать. Трое водителей и сержант охраны вместе со мной. Нас пять человек.

— Сколько? — изумился полковник, оборачиваясь на Сеидова. — Это черт знает что. Какая-то профанация безопасности. Пять человек охраны на группу из семи. Из них трое водителей и сам командир. Получается, что нас будет охранять один сержант. Пять человек? Их должно быть раз в десять больше.

— У нас три машины, — сообщил Томашевски. — Три внедорожника. Пятеро наших и семеро ваших. Двенадцать человек. По четыре в каждой машине. Больше взять мы не могли. И ваш груз вместе с нашим.

— Обычные машины? — окончательно растерялся полковник. — Я думал, что будут бронированные автомобили или хотя бы бронетранспортеры для огневой поддержки.

— Извините, пан полковник, но в Иорданию не пускают чужие боевые машины, — усмехнулся Томашевски. — Но у нас есть два лишних пистолета. Мы можем выдать их вашим сотрудникам. Или вам, для того чтобы вы чувствовали себя гораздо лучше.

Он явно не скрывал своей иронии.

— Я даже не знаю, что вам сказать, — разозлился полковник. — Как мы можем ехать с такой охраной в Ирак?

К ним подошел неизвестный мужчина лет пятидесяти, в мешковатом сером костюме. Он был ниже среднего роста, полноватый, узел галстука был ослаблен.

— Строганов, — представился мужчина, — Валерий Константинович. Я из российского посольства. Должен организовать вашу отправку в Ирак.

— Какую отправку? — встрепенулся Амансахатов. — Вы посмотрите, кого они прислали! Американцы хотят, чтобы нас раздавили как котят. Нас перебьют, как только мы въедем в Ирак. Достаточно поставить одного автоматчика, который хорошо стреляет. Сначала по шинам, потом по кабинам. Нас всех перебьют, — повторил он.

— Почему перебьют? — удивился Строганов. — Это поляки. Майор Томашевски часто сюда приезжает. И он хорошо знает русский язык. Вместе с ним трое водителей и его сержант, вооруженные автоматами и гранатами. К вам никто и близко не подойдет.

— У нас семь человек в группе, — напомнил Амансахатов. — Как они нас будут охранять?