Одноразовые близкие

– Отпустить бороду и пойти босиком по Руси? Пойдем вместе. Я тоже устала от пациентов, даже не смотрю на них, я смотрю в их карты. Все думают, что работа в медицине развивает сострадание, учит больше ценить жизнь. Наоборот она делает черствым, циничным, грубым, выбивает сострадание. Мы все работаем ради денег, как не прискорбно это звучит.

– Это как в «Бойцовском клубе». «Мы работаем в дерьме, чтобы купить дерьмо нам не нужное». Тайлер прав: нам промыли мозги, мы делаем то, что нам ненужно. Я и сам говорю себе, что это всего лишь шмотки или это всего лишь деньги, но не могу отказаться…

– Только не говори, что мечтаешь стать членом клуба замызганных подвалов? – Круглов качает головой. – Разве в драке есть что-то романтичное? Я видела и стенка на стенку, и один на один, и как дерутся девчонки. Шурик, это не наш метод. Грязь, разбитые носы в крови и соплях, кровавые слюни, опухшие лица, как у алкашей.

На сайте Паланика есть ссылка на death clock. Вводишь свои параметры: сколько тебе лет, сколько сигарет выкуриваешь, сколько весишь, в какой стране живешь, какого пола. И они рассчитывают дату твоей смерти. Когда видишь, что тебе остается жить 16127 дней, 48 минут и 21 секунду. А секунды уменьшаются. Очень бодрит. Кстати, при равных условиях мужчины умирают быстрее женщин.

– Значит, если мы поженимся, то я умру первым.

– Круглов, если мы поженимся, ты умрешь первым, причем не своей смертью…

***

Два часа ночи, по аллейке уже давно никто не ходит. Даже гром решил не мешать и уплыл греметь в сторону Лосиного острова. Нам не захотелось расходиться после коронной «по бутылочке». Я сижу, Антоша стоит напротив, а между нами пустая дымящаяся бутылка из-под пива, куда мы бросаем бычки.

– Как дела у Славки? Как его девушка?

– Они расстались.

– Она дегенератка?

– И как ты все знаешь.

– А что же ты сейчас не оказываешь психологическую помощь своему другу.

– Ему рано на работу, на пятницу договорились.

– Значит, в пятницу я могу на тебя не рассчитывать…

– Да, – вздыхает Круглов. Он забавный, улыбается, щурится и отворачивается. – Эх, Яна, Яна, как мы будем жить дальше…

– Садись, – я хлопаю по лавочке рядом с собой. – Замечательно будем жить. Расскажи мне, откуда ты знаешь, что я не дегенератка?

– Знаю, – он садится, я протягиваю ему недокуренную сигарету. Он делает затяжку, выпускает дым колечками, кидает сигарету в бутылку и говорит, – у них грудь большая. Хотя… все-таки стоит проверить тебя самым верным способом, – …Климов утверждает, что вырожденцы предпочитают оральный секс…

– Желаю удачи в теоретических изысканиях.

***

Половина пятого. Матовый рассвет. Начинают петь птицы. Прохладно, чисто, ясно. Дворник метет дорожки.

– Ты время видел?

– Я не пойду сегодня на работу, скажу, что ногу потянул, – Круглов копается в пакете, достает очередную бутылку, открывает зажигалкой. Крышка шипит, хлопает и отлетает в траву.

– Круглов!

– Упала, не поднимать же. Ну, за победу! – он делает глоток, забирает у меня сигарету и говорит: – Ты не похожа на других, ты особенная.

– Все мы уникальны, как снежинки, забыл?

– Подари мне свою фотографию.

– Возьми у Славки, у него за 10 школьных лет полно наших фотографий. Или в соцсетях, или сфоткай на телефон, – он достает мобильник. Только не сейчас! И вообще, зачем тебе моя фотография? – я помолчала. – У меня только пошлые догадки. А! Ты распечатаешь, положишь ее в бумажник, как кладут фотографии своих детей и каждый раз расплачиваясь, будешь обо мне вспоминать, – он как-то хитро молчал. – Догадалась – ты хочешь меня приворожить?

– Ничего от тебя не скроешь. Антоша наклоняет голову и говорит: – Ян, отрасти волосы, как раньше. Пожалуйста.

***

Шесть утра. Солнце просвечивает улицы; лучи ныряют между веток, огибают дома и летят дальше. Редкие люди идут на работу. Уже все птицы проснулись и бодро поют гимн новому дню. Лишь мы из прошлого, из вчера, застывшая статуя. Сидим на лавочке возле моего дома. Теперь я стою, а Круглов сидит. Он обнял меня обеими руками и уткнулся головой в грудь, а я положила ладони ему на затылок.

– Пойдем спать, – Антоша поднимается и идет к подъезду. – Нет, ты идешь домой, – беру его за руку и тяну в сторону его дома.

Когда он оказывается совсем маленьким, останавливается и машет. Я поднимаю руку в ответ, смотрю, как он исчезает за поворотом; кутаюсь в джинсовку и вспоминаю, какой же он теплый. Эх, если бы он мне нравился…

6. «Если вы первый раз в бойцовском клубе, вы обязаны принять бой»*

В пятницу Москва вымирает. От центра до окраин с трех часов дня скапливаются пробки. Все хотят на дачу: долгожданной прохлады, шашлыка и рыбалки. Вот и Ленка отправилась в паломничество, полоть с бабушкой сорняки, а я даже не была в этом году на даче…

В будни в одиннадцать вечера аллейка полна людей. Сегодня же за полчаса, что мы сидим на детской площадке, ни один человек не прошел мимо.

Свежо, пахнет липой и озоном. Газета «Советский спорт» и пакет из «Пятерочки» на мокрой лавке. Мы курим одну сигарету на двоих, а бычок бросаем в пустую пивную бутылку.