Одноразовые люди

Абсолютно верно, что человеческие и экономические отношения в современной рабовладельческой системе сложны. Было бы намного проще понимать рабство и бороться с ним, если бы было ясно, где хорошие, а где плохие парни, если бы все рабодержатели были жестоки, а рабы молили бы о свободе, если бы существовало простое решение, позволяющее освободить всех рабов. Но быть свободным значит больше, чем просто избавиться от долговой кабалы. Свобода — это особое состояние души и тела, и освобождение станет горькой победой, если приведет к голоданию или повторному закабалению. В конечном счете рабы должны найти свой собственный путь к истинной свободе. Физическая и психологическая зависимость, которую они часто испытывают по отношению к своему хозяину, может сделать этот путь длинным. Если мы предполагаем, что ребенку нашей страны, с которым жестоко обращались, потребуются годы терапии и особой заботы, чтобы преодолеть полученную травму, то вряд ли мы можем ожидать, что угнетенные рабы немедленно войдут в свободное общество как полноправные граждане. Это правда, что многие бывшие рабы феноменально оптимистичны, но тем, кто страдал больше, например бывшим проституткам-рабыням из Таиланда, может потребоваться целая жизнь для восстановления. Пережитые ими страдания могут оставить незаживающую рану и отразиться на всех их отношениях с людьми. Некоторые известные писатели, такие, как Майя Ангелоу и Тони Моррисон, показали, как травма, полученная в рабстве, передается даже через несколько поколений свободных. В попытках пережить не только рабство, но и освобождение, просматривается одна впечатляющая параллель между старым рабством в Соединенных Штатах и современным рабством: когда рабство закончилось в 1865 году, рабы были просто брошены (это продолжается и сейчас). Если мы хотим покончить с рабством, мы обязаны понять, как рабы могут лучшим образом обеспечить свою свободу.

Есть только несколько примеров, к которым мы можем обратиться. Один из них — Пуреза Лопес Лойола, бедная бразильская женщина, которая сделала освобождение делом своей жизни. Она начала свой крестовый поход, когда ее собственный сын исчез, работая в одной из латифундий на севере Бразилии. Продав бóльшую часть своего имущества, она проделала тысячи миль, обследуя изолированные и строго охраняемые ранчо, где сотни рабочих содержались в долговом рабстве. С помощью Церковного земельного комитета (СТР) она начала собирать официальные жалобы, некоторые из них привели к судебным делам и освобождению закабаленных работников. В мае 1996 года женщина в конце концов нашла своего сына, который в самом деле был закабален на одном из ранчо. Пуреза Лопес Лойола выполняла свою задачу с редким бесстрашием и настойчивостью, что подвигло бразильское правительство по крайней мере пообещать новые законы. Сама Пуреза никогда не была закабалена, и ее поиски стали возможны, потому что она могла свободно перемещаться. Поддерживаемая своей верой, она привела к свободе многих рабов, дала им смелость говорить и назвать людей, захвативших их в рабство. Невзирая на частые угрозы, она продолжает свой крестовый поход, убеждая политиков, журналистов, деловые круги, владельцев ранчо. В 1997 году она получила награду за борьбу против рабства в Лондоне, ее успех показывает, что может сделать всего один энтузиаст на местном уровне.

Если бы не «Эль хор» и «SOS рабов» в Мавритании, персонал которых укомплектован частично бывшими рабами, мы бы мало что знали о рабстве в этой стране. Эти организации бесстрашно борются за свободу, равные права, возвращение детей рабов своим родителям. Их работа не имеет большого влияния на огромное здание рабства в Мавритании, а когда они добиваются некоторого успеха, над ними нависает угроза ареста и изоляции. Но даже в ситуации, когда их отчеты подвергаются цензуре и запрещаются, а они сами постоянно находятся под наблюдением, они, тем не менее, символизируют надежду. Все рабы, с которыми я разговаривал в столице Мавритании, слышали про «Эль хор». Они не разбираются в политическом лоббировании или борьбе в судах, но они знают, что есть люди, которые работают, чтобы освободить их, — и это для них очень много.