Читаем Одноразовые люди полностью

Загрузив уголь и дерево через отверстия на вершине сложенных кирпичей, укладчики разводят огонь. Однажды разожженный, он будет гореть на протяжении 4-5 месяцев. Перемещаясь непрерывно внутри овальной печи, огонь постоянно требует новых сырых кирпичей. День за днем укладчики работают впереди огня, разгрузчики следом за ним, а кочегары — на крыше печи. В зависимости от размеров печи весь овал вмещает от 500 000 до 2 000 000 кирпичей. Для того чтобы обжечь такое количество кирпичей и провести пламя один раз по всему овалу печи, нужно от 4 до 6 недель.

Один круг пламени по всему овалу печи называется кхер, и в печи проходит 5-6 кхер в каждый из сезонов по производству кирпичей, которых в году два. Помня, что в Пакистане 7000 печей, это означает производство примерно 65 миллиардов кирпичей в год. Каждый из этих кирпичей сделан вручную семьями, выполняющими сдельную работу по формовке сырых кирпичей. На каждой печи работает от 15 до 35 семей, что составляет 150 000 — 200 000 семей, занятых на этой работе. Зная, что средний размер семьи 5,3 человека и дети часто работают вместе с родителями, мы можем предположить, что формовкой занимаются примерно 750 000 человек.

Рынок рабочей силы, доступной для работы на печах, растет одновременно с ростом потребностей на кирпич, возросших после второй мировой войны. До независимости Пакистана большинство из этих рабочих, занимаясь сельским хозяйством, были бы привязаны к земле или получали бы ежедневную плату. В условиях вынужденной иммиграции после раздела с Индией земельная собственность, оставленная хинди и сикхами, была поделена на маленькие наделы и распределена между мусульманскими беженцами. Эти новые фермеры были мелкими владельцами, которые сами возделывали землю и не были привычны к использованию наемных рабочих, или крестьянами старой феодальной земельной системы, прикрепленными к земле. В результате возникла массовая безработица среди сельского населения, причем в 1960-е годы ситуация ухудшилась. В это время правительство начало два больших проекта: модернизацию сельского хозяйства и земельную реформу. Угроза перераспределения земли напугала многих крупных землевладельцев, которые думали, что их собственность будет конфискована и передана живущим на земле крестьянам. Чтобы помешать такому развитию событий, многие землевладельцы просто выселяли крестьянские семьи, которые жили и работали на их земле на протяжении столетий. Чтобы возместить потерю рабочей силы, землевладельцы заказывали трактора и другую технику, таким образом реализуя другую задачу правительства — модернизацию. Когда началась земельная реформа, безземельные крестьяне в нее не включались, земля перераспределялась среди небольших землевладельцев. Имея много земли, эти землевладельцы оказались в более выгодных условиях для механизации, а безземельные крестьяне, находящиеся внизу экономической лестницы, опустились еще ниже. Недавние оценки показывают, что 1/3 всех возделываемых земель в Пакистане принадлежит 0,5 % землевладельцев. В то же время существует 15 миллионов безземельных крестьян.

Не имеющие никаких шансов, часто без дома, многие крестьянские семьи продали себя в долговое рабство владельцам печей, число которых увеличивалось. Кирпичи были нужны для формирования стремительно растущей инфраструктуры — дороги, здания, мосты требовали огромного количества кирпича, и число печей возрастало. Первое поколение рабочих, занятых в кирпичном производстве, было практически полностью рекрутировано из согнанных с земли крестьян. Сегодня их дети и внуки унаследовали и работу, и, очень часто, долг, который удерживает их внутри такого способа существования.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке
Политическая история русской революции: нормы, институты, формы социальной мобилизации в ХХ веке

Книга А. Н. Медушевского – первое системное осмысление коммунистического эксперимента в России с позиций его конституционно-правовых оснований – их возникновения в ходе революции 1917 г. и роспуска Учредительного собрания, стадий развития и упадка с крушением СССР. В центре внимания – логика советской политической системы – взаимосвязь ее правовых оснований, политических институтов, террора, форм массовой мобилизации. Опираясь на архивы всех советских конституционных комиссий, программные документы и анализ идеологических дискуссий, автор раскрывает природу номинального конституционализма, институциональные основы однопартийного режима, механизмы господства и принятия решений советской элитой. Автору удается радикально переосмыслить образ революции к ее столетнему юбилею, раскрыть преемственность российской политической системы дореволюционного, советского и постсоветского периодов и реконструировать эволюцию легитимирующей формулы власти.

Андрей Николаевич Медушевский

Обществознание, социология
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше
Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше

Сталкиваясь с бесконечным потоком новостей о войнах, преступности и терроризме, нетрудно поверить, что мы живем в самый страшный период в истории человечества.Но Стивен Пинкер показывает в своей удивительной и захватывающей книге, что на самом деле все обстоит ровно наоборот: на протяжении тысячелетий насилие сокращается, и мы, по всей вероятности, живем в самое мирное время за всю историю существования нашего вида.В прошлом войны, рабство, детоубийство, жестокое обращение с детьми, убийства, погромы, калечащие наказания, кровопролитные столкновения и проявления геноцида были обычным делом. Но в нашей с вами действительности Пинкер показывает (в том числе с помощью сотни с лишним графиков и карт), что все эти виды насилия значительно сократились и повсеместно все больше осуждаются обществом. Как это произошло?В этой революционной работе Пинкер исследует глубины человеческой природы и, сочетая историю с психологией, рисует удивительную картину мира, который все чаще отказывается от насилия. Автор помогает понять наши запутанные мотивы — внутренних демонов, которые склоняют нас к насилию, и добрых ангелов, указывающих противоположный путь, — а также проследить, как изменение условий жизни помогло нашим добрым ангелам взять верх.Развенчивая фаталистические мифы о том, что насилие — неотъемлемое свойство человеческой цивилизации, а время, в которое мы живем, проклято, эта смелая и задевающая за живое книга несомненно вызовет горячие споры и в кабинетах политиков и ученых, и в домах обычных читателей, поскольку она ставит под сомнение и изменяет наши взгляды на общество.

Стивен Пинкер

Обществознание, социология / Зарубежная публицистика / Документальное
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Антипсихиатрия – детище бунтарской эпохи 1960-х годов. Сформировавшись на пересечении психиатрии и философии, психологии и психоанализа, критической социальной теории и теории культуры, это движение выступало против принуждения и порабощения человека обществом, против тотальной власти и общественных институтов, боролось за подлинное существование и освобождение. Антипсихиатры выдвигали радикальные лозунги – «Душевная болезнь – миф», «Безумец – подлинный революционер» – и развивали революционную деятельность. Под девизом «Свобода исцеляет!» они разрушали стены психиатрических больниц, организовывали терапевтические коммуны и антиуниверситеты.Что представляла собой эта радикальная волна, какие проблемы она поставила и какие итоги имела – на все эти вопросы и пытается ответить настоящая книга. Она для тех, кто интересуется историей психиатрии и историей культуры, социально-критическими течениями и контркультурными проектами, для специалистов в области биоэтики, истории, методологии, эпистемологии науки, социологии девиаций и философской антропологии.

Ольга А. Власова , Ольга Александровна Власова

Медицина / Обществознание, социология / Психотерапия и консультирование / Образование и наука