Читаем Одновременно: жизнь полностью

И в связи с этим очень хочу сказать тем, кто готов на быстрые и ужасные слова в адрес своего соотечественника, который хочет жить иначе или который не хочет чего-то… Я обращаюсь к тем, кто в гневе своём фантазирует для тех, кто живёт рядом, для своих соплеменников и современников страшные кары и готов во исполнение этих кар ударить другого человека, избить, а то и убить тех, кто желает жить иначе или просто не желает жить так же… Говорю тем, кто совершенно нетерпим к другим людям, живущим с ним в одной стране и в одно время… Обращаюсь к тому, кто совершенно убеждён, что именно он знает, как надо жить, потому что он по-настоящему любит Родину и он подлинный патриот… Так вот, с уверенностью могу сказать тому, кто чувствует и знает в себе гнев к соотечественнику, что Родину он не любит. Точнее, никакого представления о любви к Родине он не имеет. А если ему кажется, что он патриот и любит Родину, то он ошибается. Он принимает будоражащее амбиции и кровь примитивное чувство за любовь.

Невозможно любить берёзы, пейзажи Левитана, гордиться подвигом крейсера «Варяг», богатством природных ресурсов, самой большой территорией в мире в отрыве от людей, которые живут на этой территории с тобой в одно и то же время. То же самое я хотел бы сказать тем украинцам, которые из Ужгорода или Хмельницкого ненавидят, презирают жителей Луганска или Мариуполя, и наоборот. Легко любить донецкую степь со старыми, уже поросшими травой и кустарником терриконами, легко любить пляжи Милекино и азовской Ялты в той же Донецкой области (на Азовском море есть село Ялта). А вот вместе с людьми из Горловки или Селидово эти степи и пляжи любить труднее. Прекрасны предгорья Карпат! Но там тоже везде люди! И все хотят жить так, как хотят… Хотел бы я это сказать украинцам, но не буду, поскольку Украина – суверенная страна…

Единственное, чего я не могу принять в людях ни при каких обстоятельствах – это национализм. Даже в безграмотных и бытовых его проявлениях, происходящий от темноты сознания, неразвитости и отсутствия хотя бы какого-то просвета в жизни. Никакой не терплю! Я на четверть еврей, на четверть русский и наполовину украинец, всегда для националистов с самого детства был… Для антисемитов – жидом, для бабушкиных соседей в Мариуполе, румяных, кряжистых пенсионеров из Запорожья – москалём, а для упёртых евреев – гоем. У меня нет оправданий национализму. Но его так много в самых разных проявлениях, что я научился терпению…

И последнее. До своего отъезда из Кемерово я постоянно пытался бороться за чистоту, если не во всём подъезде нашего дома, то хотя бы на этаже. Я скандалил с соседями. Нашёл однажды под окнами во дворе пакет с мусором, по смятому извещению, которое в этом мусоре оказалось, выяснил, из какой квартиры его выбросили в окно. Я взял этот пакет, принёс его в эту квартиру и буквально надел на голову соседу. После этого сосед стал бросать мусор мне под дверь, а его дети писать мерзости на этой двери. Я жаловался, мстил… Тратил на это огромное количество времени и душевных сил.

А потом мы уехали в Калининград. И в том доме, где поселились, столкнулись с тем же со стороны соседей. Очень пьющий пенсионер, проживавший сверху, постоянно курил на лестнице, плевал и бросал окурки либо в окошко, и тогда они падали перед входом в подъезд, либо на лестничной клетке. Сосед с третьего этажа постоянно ставил машину на газон под окнами, превратив его в болото. И прочее.

А я приехал издалека и так хотел жить без гнева и без обид… Пьющему пенсионеру поставил баночку для окурков, на место, где парковалась машина, положил красивый гранитный камень… И, не обращаясь за помощью к соседям, немного приплачивал пожилой дворничихе, чтобы она повнимательнее относилась к нашему подъезду и нашей лестнице…

Я никогда не делаю замечания детям, которые шумят и играют у меня под окнами, даже если они мне мешают и у меня болит голова. Они всё равно продолжат шуметь и кричать, но если я сделаю им замечание, я буду после этого внимательнее следить и сильнее гневаться на шум… Потому что с момента, когда ты делаешь замечание человеку, а он продолжает жить как жил – на твой взгляд, он нарушает твоё требование и делает всё назло…

<p>26 марта</p>

Я очень тронут и рад тем, какой отклик нашли мои две предыдущих записи. Я получил даже не слова одобрения или благодарности, что приятно, но не так важно, – я получил отклик в виде слов понимания, понимания и единодушия. Ничего не бывает желаннее и радостнее.

Перейти на страницу:

Все книги серии Гришковец Евгений. Современная проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Север и Юг
Север и Юг

Выросшая в зажиточной семье Маргарет вела комфортную жизнь привилегированного класса. Но когда ее отец перевез семью на север, ей пришлось приспосабливаться к жизни в Милтоне — городе, переживающем промышленную революцию.Маргарет ненавидит новых «хозяев жизни», а владелец хлопковой фабрики Джон Торнтон становится для нее настоящим олицетворением зла. Маргарет дает понять этому «вульгарному выскочке», что ему лучше держаться от нее на расстоянии. Джона же неудержимо влечет к Маргарет, да и она со временем чувствует все возрастающую симпатию к нему…Роман официально в России никогда не переводился и не издавался. Этот перевод выполнен переводчиком Валентиной Григорьевой, редакторами Helmi Saari (Елена Первушина) и mieleом и представлен на сайте A'propos… (http://www.apropospage.ru/).

Софья Валерьевна Ролдугина , Элизабет Гаскелл

Драматургия / Проза / Классическая проза / Славянское фэнтези / Зарубежная драматургия