Одновременно: жизнь

Послезавтра нужно будет покинуть Корфу. А завтра – собирать вещи, чемоданы. С какой радостью и ощущением, что впереди так много всего, мы распаковывали чемоданы три недели назад! Как ехали покупать маску, ласты, с каким интересом разглядывали в первый раз окрестности, заходили в магазины поинтересоваться, какие тут продукты, напитки, цены, дивились забавным греческим надписям… Были бледные, незагорелые, но впереди ощущалось много времени и летней неги… А завтра нужно будет собирать чемодан. Ласты, которые здесь купили, и маску с собой не повезём.

Корфу прекрасен! Ещё несколько недель назад я и представить себе не мог, что какой-то кусочек древней суши, покрытый оливковыми деревьями, вдруг станет дорогим и любимым. Поездка сюда была в известной мере неожиданной, а выбор Корфу случайным. Очень порекомендовали и позвали добрые друзья, которые любят Корфу и лето проводят только здесь. Многие годы. Я даже подумывал, что, возможно, мои друзья утратили былую лёгкость, азарт и некую прыть. Ездят на Корфу как на свою дачу и ничего не хотят другого видеть, не хотят поэкспериментировать… Мне думалось: как же можно в столь огромном, столь разнообразном мире остановиться на одной географической точке, в сравнительно небольшом водном пространстве Средиземного моря. Со мной такого никогда не случится, думал я… Ан нет! Случилось! Вот сижу сейчас, пишу это и понимаю, что ничего другого я не хочу. Не хочу другого моря, не хочу другого ветра, другого зноя… Другого лета.

На прошлой неделе ездили в маленький монастырь, который находится на западном побережье острова. С северо-восточной части ехали не более часа по очень извилистой, но разнообразной и красивой дороге. Проехали даже какую-то почти равнину, находясь посреди которой сложно представить, что неподалёку, а точнее – вокруг, в какую сторону ни пойди, – везде море. Монастырь, куда мы поехали, совсем не туристический. Туристических монастырей, если это монастыри, и не бывает. «Туристический монастырь» – звучит дико. Но на Корфу довольно много известных и знаменитых святынь и монастырей, открытых для посещения, и куда ежедневно приезжает, приходит много людей. Тот же монастырь, в который мы съездили, не такой. Его и найти трудно. К нему ведёт дорога, которая краем осыпается в море, по которой страшно ехать даже на небольшом автомобиле. А зимой и осенью, в штормовую погоду, эту дорогу вообще нельзя использовать, потому что волны накрывают её и подтачивают. Догадаться, что по окончании этой дороги будет монастырь, довольно сложно, потому что, когда спускаешься к морю и нужно повернуть, сначала ты встречаешь нудистский пляж, и как-то совсем не верится, что где-то тут можно найти дорогу к монастырю. Дорога к монастырю через нудистский пляж – задача не из лёгких.

Монастырь старый – XIV века. Он ютится на скале, зависая над морем. Дорога утыкается в монастырь, и дальше ей просто некуда идти… За последние десятилетия монастырь сильно пострадал от землетрясения, был почти уничтожен селем, едва не сгорел во время недавних лесных пожаров. Там живёт и несёт своё послушание один-единственный монах Даниил. Ему 42 года. Он родился в Германии, но грек по крови. Уже одиннадцать лет, в одиночку и с помощью прихожан и паломников, которая случается нерегулярно, он восстанавливает и содержит монастырь, церковь и небольшую территорию. Он хранит мощи и святыни, находится в беспрерывном и неустанном труде. То, что мы видели, так красиво и кажется таким вечным и незыблемым, что и представить нельзя те руины и запустение, которые некогда взвалил себе на плечи совсем ещё молодой человек. Этот монастырь известен тем, что в нём проживает много кошек. Кошек приютило прежнее поколение монахов, чтобы те оберегали монастырь от змей, которыми местные скалы кишмя кишат. Кошки по монастырю ходят свободно и везде. И хоть без следов не обходится, но ни запаха, ни грязи нет. Зато у каждого животного есть имя, и Даниил их всех знает… в морду. У него две собаки: овчарка Ира и болонка Мира. Ира сидит на цепи, потому что так любит людей, а особенно детей, которые не часто заглядывают в монастырь, что может напугать своей бурной радостью не только ребёнка, но и взрослого, а детей, как сказал Даниил, она от избытка чувств роняет. Мира, наоборот, детей не любит и вообще страдает мизантропией. Характер её, как было сказано, испортился после укуса змеи, от которого она чуть не погибла. Ещё у Даниила есть куры, утки и даже несколько павлинов. Кроликов он не держит, они и так в избытке бегают в местных рощах. Ещё он говорил про целое ежиное семейство… Он приходили к нему, ели кошачью еду, чувствовали себя вполне уместными и даже глава семейства получил – или получила – имя. Все, кто живёт на территории монастыря, получают от Даниила имена. Ему больше не с кем общаться.