Одолевая дьявола

Меня вдруг начала утомлять эта нескончаемая беседа, в то время как больше всего на свете я желала оказаться сейчас в одиночестве, чтобы привести в порядок сбивчивые мысли и приготовиться к ожидающей меня встрече. Поэтому поспешно улыбнувшись, я протараторила:

– Я никогда не останавливаюсь в постоялых дворах, так как с трудом засыпаю на жестких кроватях, полных клопов, оставшихся после прошлых постояльцев. К тому же, я желала как можно скорее достигнуть конечной цели своего путешествия, поэтому такие неудобства как переодевание в карете не могли меня смутить.

– Да-да, большинство постоялых дворов просто ужасно, – она с радостью подхватила, по-видимому, излюбленную тему. – Но вот в «Розе и короне», где работает мой сын, все совсем не так! Там умеют встречать знатных господ и располагать их с наивысшим комфортом!

Она окончательно успокоилась и начала хлопотать вокруг меня, очевидно, успокоенная упоминанием хорошо знакомых и понятных ей вещей. А я все никак не могла избавиться от накативших вдруг на меня странных мыслей, не свойственных мне обычно. Как все-таки быстро человек готов поверить даже в самое нелепое, лишенное всяческой логики объяснение, которое на поверку не выдержало бы и обыденных вопросов, лишь бы оно вписывалось в его привычный узкий мирок. Как только некая деталь, вдруг выбивающаяся из общей картины, получает свое истолкование, пусть нескладное и несуразное, он с готовностью закрывает глаза на все остальные несоответствия, мгновенно находя всему прочему какое-то иное объяснение. «Дай ему то, к чему он привык, с чем знаком и что понятно его разуму – остальное человек с радостью домыслит за тебя сам» – не раз говорил мне дьявол, указывая на обманчивость природы человека. И спорить с ним было сложно. Вот и сейчас старая служанка мгновенно поверила мне, стоило заикнуться о привычке к комфорту, что так свойственно знати и что она наблюдала своими глазами всю жизнь, больше не задаваясь вопросом, как я могла проделать весь якобы немалый путь в неприспособленной для долгих переездов легкой карете. Или же обратить внимание на мое платье, на котором к концу длительного путешествия не оказалось ни единой складочки, и при этом абсолютно спокойно поверить в то, что я переоделась в карете. Любой слуга, кто хотя бы раз сталкивался с корсетами, ужимками, узелками и утяжками, которыми изобилует любое дамское платье, прекрасно знает, что невозможно облачиться в подобный наряд в таком тесном пространстве, да еще и без посторонней помощи. Я вновь и вновь находила подтверждение словам дьявола – люди слишком зависимы от въевшихся в их сознание привычных образов, несоответствие которым воспринимается ими, пусть и неосознанно, как угроза для их такого уютного и устоявшегося мира.

Все эти мысли мешали мне на протяжении пути до комнаты, который, к моей большой радости, оказался недолог. Иначе не знаю, сколько бы еще я смогла выдерживать пустую болтовню старой служанки. Показав мне комнату и учтиво поклонившись, она сообщила, что завтрак будет уже скоро, но у меня еще есть время прийти в себя после дороги. Вежливо отклонив предложение прислать кого-нибудь из слуг, чтобы разобрать сундуки с одеждой, я с трудом выпроводила ее за двери. И вот спустя несколько минут я наконец-то находилась в столь желанном для меня полном одиночестве.

Комната оказалась именно такой, какой я себе ее и представляла: просторное помещение с балконом, выходящим прямо в сад. Однако при всем многообразии роскошной меблировки, приправленным изобилием изящных безделушек оно казалось лишенным и намека на уют. Бездушность. Ею веяло от дорогих вычурных занавесок; она сочилась сквозь мягкие стены, обитые шелковой тканью со сложным рисунком, даже лежащий на полу ковер ручной работы не мог ничего исправить.

Отчего-то мои покои в замке Дьявола никогда не вызывали подобного ощущения.

Нахмурившись, я поймала себя на предательских чувствах, которые неизвестно каким образом успели проникнуть ко мне в душу. Неужели это было результатом невидимого взору, но все равно тлетворного влияния дьявола? Быть может, моя душа уже претерпела первые изменения в пагубную сторону, и теперь мне уготована участь большинства из земных жителей?

Короткий стук в дверь прервал мои размышления. С опаской приоткрыв ее, я обнаружила на пороге молоденькую девчушку, одетую в такую же форму, как и словоохотливая служанка, встретившая меня.

– Мне велено проводить вас к королю, – низко поклонившись, пролепетала она звонким голоском.

К королю? Едва я успела прибыть во дворец, как мне назначена аудиенция? Определенно, он имеет желание сообщить мне что-то срочное, не терпящее отлагательств.