Одри Хепберн – биография

Никогда раньше Одри не приходилось сражаться из-за роли. Она испытывала крайне неприятное ощущение: ведь если ей всё-таки достанется вожделенная роль, то она окажется тем непорядочным человеком, который отнимает у Джулии Эндрюс то, что ей, даже с точки зрения самой Одри, принадлежит по праву. Актриса впервые сталкивалась с ролью, столь знаменитой и столь неразрывно связанной с другим человеком. Сравнения (и возможно, неприятные для нее) неизбежны, и это лишит eё радости победы. На память ей приходили сыгранные в прошлом «Золушки». Пока же она продолжала сниматься в «Шараде» и ожидать новостей об Элизе.

По правде говоря, это не было соревнованием в прямом смысле слова. Чтобы окупить ту огромную сумму, которую Джек Л. Уорнер заплатил за право экранизации мюзикла «Моя прекрасная леди», ему нужна была настоящая кинозвезда, а не просто бродвейская знаменитость.

Курт Фрингс начал переговоры по поводу участия Одри в «Моей прекрасной леди». Этот мускулистый агент проделал изрядную работу, чтобы Одри получила неплохие деньги. «Уорнер Бразерс» приобрела права на фильм у телевизионной сети «Си-Би-Эс», владевшей «собственностью», именуемой «Моя прекрасная леди». По договору, подписанному 20 октября 1962 года, Одри получала миллион долларов в виде семи ежегодных выплат. Подобная система выдачи гонорара значительно уменьшала и без того не слишком тяжелое бремя швейцарских налогов на eё доходы, которые были превосходно защищены в виде необлагаемых вкладов в банках Багамских островов и Лихтенштейна. (Позднее она перевела значительные суммы в Испанию, где eё финансовые интересы были надежно защищены.)

Джулия Эндрюс восприняла решение студии «Уорнер Бразерс» без особой досады. Но eё естественное огорчение проявилось в мягком предупреждении, которое она адресовала Одри. Хотя Одри скорее всего ожидал «громкий успех» в этой роли, она ни в коем случае не должна забывать о «ловушках», которые могут ожидать eё на этом пути. Две песни (в особенности) «Подожди, Генри Хиггинс!» и «Я могла бы танцевать всю ночь» не просты для исполнения. (Первая) требует большой силы, (вторая) отличается широким диапазоном. Между строк в этом предупреждении звучал вопрос: «А справишься ли ты с этим, Одри?»

Этот вопрос задавала себе и Одри, приехав в мае 1963 года в Лос-Анджелес. Ее сопровождал Мел, получивший роль в фильме «Секс и одинокая девушка», работа над которым начиналась одновременно с «Моей прекрасной леди». Привезли и Шона с няней-итальянкой. Переночевав в отеле «Беверли Хиллз», они переехали в большой дом в каньоне Коулдвотер, который студия «Уорнер Бразерс» арендовала для Одри. С самого начала она придерживалась стиля жизни настоящей английской леди. Первыми eё посетили Сесиль Битон и Джордж Кьюкор. За чашкой чая, маленькими тарелочками с сэндвичами с тончайшим слоем масла и за бутербродами из швейцарских булочек с джемом Битон внимательно рассматривал звезду, для которой ему предстояло разрабатывать костюмы. Его беспокоило то, что она выглядела «ужасно худой». Ее энергия, тем не менее, оживляла eё аскетично-худощавое тело и сглаживала ощущение болезненной бледности. «Ее рот, улыбка, зубы восхитительны, выражение глаз изумительно, и все в ней заставляет умолкнуть любую мысль о каком-либо отклонении от высочайших критериев красоты».

Кьюкор был более практичен в своей профессиональной оценке этой «дамы на миллион долларов». В первых сценах фильма, где она появляется в образе свободной и раскованной уличной цветочницы, он хотел, чтобы она «выглядела слегка комично, но не шикарно». Примирение этих противоположностей, как он отметил в одной из дневниковых записей, выросло в целую проблему. Взаимоотношения между Кьюкором и Битоном вскоре достигли «точки замерзания», и, несмотря на временное перемирие, объявленное по приказу Джека Л. Уорнера, они так никогда и не вернулись в норму. Одри пришлось расходовать драгоценную энергию в ходе съемок на своих наставников – костюмера Битона и режиссёpа Кьюкора.

При первой же встрече Одри спросила Кьюкора: «Вы собираетесь использовать в фильме мои голосовые данные?» Если она приемлемо исполнит песни, то – да, ответил он, но никаких гарантий не дал. Это беспокоило Одри. Дело было не только в финансовых потерях, которыми это ей грозило. Ее пугало то, что останется ощущение неполноты роли, если кто-то другой будет дублировать ее.

Без промедления актриса взялась за работу над песнями. В этом ей помогал педагог – «голосовик», известный своим умением расширять вокальный диапазон певца. Задача усложнялась и тем, что Рекс Харрисон отказался записывать свои песни до начала съемок. Он сослался на то, что привык «обыгрывать» свои песни, а не просто «озвучивать» их. Если он запишет их заранее, то не сможет соотнести свою игру с пением так, чтобы это не смотрелось искусственно. Одри пришлось исполнять некоторые наиболее сложные свои песенные номера в дуэте с Рексом «вживую» на съемочной площадке.