Одри Хепберн - биография

Избыток жизни, который до недавнего времени почти не растрачивался ею, захлестнул существование Одри. Она расставляла в своём новом жилище мебель и всякие другие вещи, старые и новые, работала рядом с плотниками и каменщиками, которые переделывали квартиру. Волосы Одри были забиты мелкой пылью, падавшей со старой штукатурки. Она переняла у своего мужа темп, которого он придерживался и в работе, и в свободное время. Дотти два или три раза в неделю ездил по ночным клубам. Старые знакомые Одри из мира кино, знавшие eё привычку рано ложиться спать, с удивлением наблюдали, как она вытанцовывает твист и другие модные танцы в переполненных ночных ресторанах и клубах. Дотти великолепно танцевал. Он с гордостью демонстрировал повсюду свою жену. Одри радовало то, что eё новый брак не травмировал Шона. Она говорила друзьям, что привязанность eё ребенка к доктору Дотти во многом объясняется тем, что мальчик неплохо знал итальянский язык, которому он научился у своей няни Джины. Ее породнение с большим итальянским семейством вызывало у нeё восторг и ощущение открытия. Поначалу она легко приспособилась к стилю жизни сеньоры Бандины, с поистине религиозным рвением посещая воскресные обеды и, не будучи католичкой, сопровождая родственников в церковь по праздникам.

Она становилась все более похожей на итальянку и по своей внешности, и по поведению. Живанши и Одри оставались друзьями, но многие заметили, что на демонстрации парижских мод нет Одри на eё обычном месте в переднем зрительском ряду. "Это совершенно очевидно, - сказала она в беседе с Генри Грисом, - что я не могу вот так просто взять и полететь в Париж, чтобы взглянуть на последние модели Живанши". Но произнесены эти слова были с явным сожалением. Она по-прежнему предпочитала его всем другим модельерам, но теперь стала покупать одежду в лучших магазинах готового платья в Риме и находила eё "совершенно восхитительной".

Ей все eщё присылали киносценарии, но Одри большей частью откладывала их, оставляя непрочитанными. Поговаривали, что Одри теперь будет сниматься не в Париже, а в Риме. Сама же актриса не высказывала желания возвращаться в кино. "Я живу так, как должна жить женщина", - сказала она. За этими eё словами скрывалось давнее убеждение, что она не жила по-настоящему, а "функционировала" как кинозвезда. Она всегда мечтала о положении домохозяйки. Тяжелый труд в фантастическом мире кино был неизбежной и часто тяготившей eё обязанностью. Теперь можно осуществить свою мечту. Одри почувствовала, что "ни у кого ничего не похищает" - и меньше всего у себя самой.

Однако уже стали проявляться первые признаки новой опасности. Одри бы их разглядела, если бы была повнимательнее. Андреа Дотти женился на кинозвезде. И для него видеть, как она становится обычной римской домохозяйкой, было все равно, что наблюдать за тем, как принесенная домой драгоценность на глазах начинает терять свой сказочный блеск. Близкий друг четы Дотти заметил: "Ему потребовалось определенное время, чтобы понять, что Одри и девушка из "Римских каникул" - это не одно и то же, но когда он всё-таки это понял, он как будто бы пробудился от прекрасного сна. Реальность не могла удовлетворить его". Одри же привлекала возможность вести нормальное, здоровое существование - такое, которого у нeё до сих пор не было. Дотти же обыденная повседневная рутина претила. Ему был необходим блеск. По своему характеру Андреа был добрым и любящим супругом, но ему нравилось после рабочего дня отдыхать по-римски легко и беззаботно, когда время пролетает незаметно, оставляя после себя лишь удивление, как можно было потратить его так много и при этом сделать так мало. Одри же любила видеть плоды своей деятельности. В этом несходстве уже заложено будущее столкновение характеров.

Через четыре месяца после свадьбы врачи обнаружили у Одри беременность. В любом итальянском семействе появление внука - это настоящая проверка крепости брачных уз. А при таком возрасте, как у Дотти, - это двойная радость. Одри же при рождении ребенка перешагнет сорокалетний рубеж. Неоднократные выкидыши указывали на то, что это, скорее всего, будет eё последний шанс. На сей раз она всеми силами старалась сохранить ребенка. Лето 1969 года Одри провела в полном уединении на маленьком средиземноморском островке, где семейство Дотти и другие римские богачи имели виллы. Мужья вывозили туда своих жен и детей, устраивали их там, а сами возвращались на материк к повседневным делам и развлечениям.

Наступил сентябрь, но Одри не собиралась возвращаться. Вместо того чтобы вернуться в Рим, она сделала из "La Pasible" свое "place d'accouchement" (место родов). По выходным eё навещали Дотти, в остальные дни она отдыхала, провожала Шона до школы, ходила за покупками в сельский магазин, немного работала в саду.