Одухотворенная земля. Книга о русской поэзии

Я.П.: Поэзия — не особый вид общения, не просто образное мышление, но особый вид духовной деятельности. В поэзии воплощается дух народа, дух языка, дух человечества. Поэзия не поддается пересказу, помните, Мандельштам говорил: «Там, где обнаружена соизмеримость вещи с пересказом, там простыни не смяты, там поэзия, так сказать, не ночевала»? В этом принципиальное отличие поэзии от прозы. Английский поэт Перси Биши Шелли в «Защите поэзии» писал о том, что «язык поэта жизненно метафоричен, то есть он подмечает прежде неизвестные отношения между вещами и сохраняет их понимание, пока слова, выражающие их, не превращаются со временем в знаки определенного рода или класса мыслей вместо того, чтобы запечатлевать образы мыслей в их цельности, и поэтому, если не появятся новые поэты, чтобы, обновляя, восстановить распавшиеся связи, язык умрет для всех благороднейших целей человеческого общения». Стало быть, обновляя язык, расширяя его границы, поэт тем самым связывает явления и мысли воедино, поэт не только запечатлевает следы прошлого, но и провидит будущее сквозь настоящее. Немецкий философ Хайдеггер писал, что «язык это — дом бытия». Поэт — хранитель языка, хранимый им. Как только мы перестаем хранить язык, он перестает хранить нас. Стоит разрушить этот дом — и разрушивший его оказывается в пустоте.

3. Н.К.: Современные критики, философы и даже поэты, уже не говоря о читателях бестселлеров, задают вопрос: «А нужна ли вообще поэзия в современном мире?» Многие приходят к выводу, что в современном высокоразвитом обществе, в котором неимоверно возрос уровень информации, скорость, а главное, интенсивность и насыщенность жизни, поэзия излишня.

Я. П.: Тем самым они признают, что поэзия, искусство — это и есть сгусток, квинтэссенция жизни, бытия. Только в наше время появились вещи, которые якобы с успехом поэзию заменяют и даже вытесняют ее, например, Интернет. Вопрос лишь в том, может ли Интернет или любое другое техническое средство способствовать просветлению, заставить человека задуматься, сделать его лучше, или это очередной «опиум для народа». Упоение Интернетом и новейшими средствами связи в наши дни напоминает мне эйфорию человечества после изобретения телеграфа, телефона и воздушного сообщения. Об этом говорил один из героев «Волшебной горы» Томаса Манна Сеттембрини, доказывая, что технические изобретения уничтожили предрассудки и суеверия человечества. Его девиз был: «Техника и Мораль». В 1912 году французский поэт Анри Барзен основал журнал, в котором излагал свою теорию синхронной поэзии и печатал произведения, которые, на его взгляд, ее подтверждали. Он провозгласил век демократии — эпоху людских толп и общественных собраний, восхвалял век авиации и объединение человечества посредством телеграфа. В то время многие верили, что новые технические изобретения не только помогут преодолеть время, пространство и физическую разобщенность человечества, но и смогут объединить человечество духовно. «Время Слова» было для них символом наступления эры взаимопонимания, эпохи отмены границ, предрассудков и суеверий. Первая мировая война эти иллюзии развеяла и показала, так сказать, наглядно, что любые, даже самые гениальные изобретения, могут, как и все в этом мире, служить и добру и злу. К сожалению, чаще происходит последнее.

Теория относительности, расщепление ядра привели к Хиросиме и Нагасаки, а в наши дни, пользуясь Интернетом, можно получить инструкции, как изготовить бомбу, или прочесть «Майн Кампф», не говоря уже о финансовых махинациях, проституции, пропаганде насилия, фашизма, религиозной и расовой ненависти. Сами по себе любые технические изобретения нейтральны, но остается человек, в котором-то и заключено и добро и зло.

            Ангел Мира
                1.
Над Хиросимою безоблачное небо,
и в Нагасаки все, друзья, спокойно,
но ангел мщенья вере на потребу
уже готовит праведные войны.

В том мире, где об истине ревнуя,

мы в бой вступаем с пеной на губах,
не будет ни любви, ни поцелуя,
ни трав, ни птиц, ни Бога в небесах.
             2.
Застыл с протянутой рукой
над миром Ангел мира —
Он, как всегда, незрим, слепой —
не тянет на кумира,

ибо лишь ангел мщенья зрим

с карающей десницей,
но Ангел мира, словно дым,
нам только снится.