Одураченные. Из дневников 1939–1945

Виной ли тому лишний день високосного года, наведший на новорожденного свою тень, или всеобщий нигилизм, охвативший мир в первой половине XX века, а может, ген чувственности, доставшийся мальчику от прапрабабки, принесшей на этот свет незаконнорожденного Георга, – как бы то ни было, во взрослой жизни счастье будет редкой гостьей Карла Фридриха Вильгельма Кельнера, он же с этим так и не свыкнется. Фридрих и Паулина и представить не могли те безмерные переживания, которые со временем доставит им маленький Фриц.

Плакатов, призывающих к героизму, и популярных песен было недостаточно, чтобы поднимать дух, когда страна проигрывает в войне. Нехватка хлеба и все более длинные списки потерь – это касалось почти каждой семьи. Младший брат Паулины, Людвиг, пропал без вести, а позже был признан погибшим. В 1907 году Фридрих сфотографировался вместе с однополчанином из своего резервного подразделения: они стояли с кружками пива в руках, гордые и довольные. На снимках 1917 года, где он изображен с сослуживцами по штабу интендантской службы, от воодушевления не осталось и следа. То, что Фридрих интуитивно понял относительно реальности войны в августе 1914 года, теперь зримо проявилось в суровом выражении лиц его товарищей. Старый германский порядок стремительно приближался к концу.

Веймарская конституция воодушевила Фридриха и Паулину: ей она принесла право голосовать, а его побудила участвовать в формировавшемся в Республике самоуправлении. В 1920 году Фридрих вступил в социал-демократическую партию (СДП), занялся организаторской работой и расширением партийных рядов[25]. В апреле его назначили судебным инспектором, это был важный шаг на пути к заветной цели – должности управляющего делами суда. В том же году они с Паулиной официально перестали быть прихожанами Евангелической лютеранской церкви, «поскольку и Церковь, и большинство ее служителей вели себя в военные годы (1914–1918) не по-христиански», приняв сторону военных, продолжавших вести уже проигранную войну, вместо того чтобы капитулировать и спасти человеческие жизни[26].

Фридрих распространял листовки СДП, вел агитацию на Шиллер Плац и на торговой площади перед собором Святого Мартина. Экстремисты с обоих концов политического спектра не давали проходу активистам вроде него и подогревали недовольство, и без того не спадавшее из-за огромных репараций, назначенных по Версальскому договору. Обвал немецкой валюты в начале 1923 года чуть не привел к падению правительства, но к 1924 году экономическая ситуация улучшилась. Возрождение оптимизма нации спутало планы одного честолюбивого политика, попытавшегося захватить власть в Мюнхене. Путч провалился, но пресса пристально следила за спектаклем, разыгравшимся в зале суда, так что через год, когда Адольф Гитлер вышел из тюрьмы, у него уже было все, что нужно: популярность, богатые покровители и сочинение, описывающее превосходство арийской расы, титульная нация которой сметет евреев и славян и конфискует у соседей земли и средства.

Летом 1925 года отец Фридриха вручил ему недавно опубликованную книгу, в которой излагались суровые методы формирования истинно немецкой идентичности путем беспощадного уничтожения врагов – в том числе неугодных немцев[27]. Георг поддержал сына: автору нужно дать отпор. На следующем митинге, держа «Майн Кампф» в поднятой руке, Фридрих прокричал: «Гутенберг, твой печатный станок осквернен этой злодейской книгой!»[28] Его презрение к Адольфу Гитлеру разозлило военизированных штурмовиков нацистской партии, но Фридрих не дрогнул – он и не такое видал в Бельгии и во Франции.

Здоровье Георга и Вильгельмины начало слабеть, они все больше времени проводили с внуком, Фрицем, и уговаривали его всерьез заняться учебой. Ребенок отличался живым умом и прекрасной памятью, но не любил прилагать усилия, для контрольных работ ему хватало знаний, усвоенных в классе. Домашние задания он воспринимал как помеху развлечениям и делал их из-под палки. «Этот мальчишка, – сказал Георг Фридриху и Паулине, – чем-то напоминает мою мать».

Осенью 1925 года, за пару месяцев до сороковой годовщины свадьбы, Вильгельмина умерла. Фридрих скорбел по матери и присматривал за страдавшим от недугов отцом. Они подолгу обсуждали будущее юного Фрица – и нестабильное положение в Республике. Георг убеждал Фридриха, что тот должен сам написать книгу – ответ абсурду «Майн Кампф». В ноябре 1926 года Георг умер и был похоронен рядом с женой на центральном кладбище Майнца. На положенном сверху большом, грубо обработанном камне была простая медная табличка с единственным словом: «Кельнер».