Одураченные случайностью

Как могли трейдеры, сделавшие все перечисленные в книге ошибки, стать настолько успешными? На помощь пришел фактор случайности, проявилось пристрастие выживания. Мы склонны думать, что трейдеры делают деньги, потому что талантливы. Возможно, мы переворачиваем причинную связь с ног на голову; считая их хорошими только потому, что они успешны. На финансовых рынках делать деньги можно совершенно случайно.

И Карлос, и Джон принадлежат к классу людей, которые извлекли выгоду из рыночного цикла, не просто потому, что были вовлечены в «правильные рынки». А именно потому, что стиль их работы в наибольшей мере соответствовал свойствам повышений, происходивших на рынке в тот период. Они были покупателями на падении. Такой подход на рынках, в которых эти два человека специализировались, был наиболее выгоден между 1992 годом и летом 1998. Большинство из тех, кто, как оказалось, работал по этой схеме в течение данного исторического сегмента, доминировали над рынком. Их счета были крупнее, и они вытесняли людей, которые, возможно, были лучшими трейдерами.

Наивная теория эволюции

Эта история иллюстрирует, как плохие трейдеры могут иметь кратко– и среднесрочное преимущество выживания перед хорошими трейдерами. А затем мы перейдем к аргументу более высокого уровня общности. Нужно быть либо слепым, либо глупым, чтобы отрицать дарвиновскую теорию естественного отбора. Однако простота концепции заставила какую-то долю любителей (и нескольких профессиональных ученых) слепо поверить в непрерывный и безошибочный дарвинизм во всех областях, и, в том числе, в экономике.

Биолог Жак Монод горевал пару десятилетий назад, что каждый думает о себе как об эксперте в области эволюции. С тех пор дело стало еще хуже. То же можно сказать о финансовых рынках. Множество любителей полагают, что растения и животные воспроизводятся в одностороннем движении к совершенству. Переводя идею в социальные термины, они полагают, что компании и организации, благодаря конкуренции и дисциплине ежеквартальных отчетов, необратимо движутся к процветанию. Самые сильные выживут, слабые будут вымирать. Относительно инвесторов и трейдеров, полагают они, что конкуренция выберет лучших, а худшие пойдут изучать новое ремесло (например, газовые насосы или лечение зубов).

Однако все не так просто. Мы даже можем игнорировать тот факт, что неправильно употребляются дарвиновские идеи, ведь организации не воспроизводятся подобно живым организмам в природе. Дарвиновские идеи относятся к репродуктивной пригодности, а не к выживанию. Проблемы, как и все остальное в этой книге, появляются по воле случая. Зоологи пришли к выводу, что при вводе в систему фактора случайности результаты могут оказаться весьма удивительными. То, что кажется эволюцией, может оказаться простым отклонением или даже регрессом. Например, Стивен Джей Гоулд (по общему мнению, больше популяризатор, чем подлинный ученый) нашел достаточные свидетельства того, что он называет «генетическим шумом», или «отрицательными мутациями». Он вызвал гнев некоторых коллег, поскольку развил идею чересчур далеко. Последовали академические дебаты, где Гоулд выступал против коллег, которые рассматривали его как более умелого вероятностного математика. Отрицательные мутации ― это черты, которые выживают, будучи худшими, с точки зрения репродуктивной пригодности, чем те, которые они заменяют. Однако вряд ли можно ожидать, что они будут длиться дольше, чем жизни несколько поколений (поэтому это называется временным агрегатом).

Еще более удивительные результаты получаются при переключении режима и смене факторов случайности. Это соответствует ситуациям, в которых все признаки системы изменяются до такой степени, что она становится неузнаваемой для наблюдателя. Дарвиновская пригодность обращается к образцам, развивающимся в течение очень долгого времени, но не наблюдаемых в короткие сроки. Длительное (агрегированное) время устраняет многие эффекты случайности. Люди говорят, что все (я говорю шум) уравнивается на длинном временном интервале.

Благодаря значительным редким событиям, мы не живем в мире, где вещи непрерывно «конвергируют» к улучшению. И при этом в жизни ничто не двигается непрерывно . До начала двадцатого столетия в нашей научной культуре вера в непрерывность была незыблемой. Говорили, что природа не делает скачков, по латыни это звучало так: natura no facit saltus. Обычно это выражение приписывается ботанику восемнадцатого столетия Линнею. Также оно использовалось Лейбницем в качестве упрощения исчисления, поскольку он полагал, что вещи непрерывны, независимо от разрешения, с которым мы смотрим на них. Однако, по аналогии с многими, казалось бы, «имеющим смысл» типами утверждений, такая динамика оказалась полностью неправильной, что доказала квантовая механика. Мы обнаружили, что в микромире частицы перепрыгивают (дискретно) между состояниями, а не скользят между ними.

Можно ли одурачить эволюцию случайностью?