Одураченные случайностью

Так или иначе, то, что называется критикой Лукаса, не было принято учеными во внимание. Предполагалось, что научные успехи индустриальной революции могли бы быть перенесены в социальные науки, особенно посредством таких движений, как марксизм. Псевдонаука пришла вместе со сборищем идеалистических кретинов, которые пробовали создать сделанное на заказ общество, воплощением которого является центральный планировщик. Экономика была наиболее вероятным кандидатом на такое использование науки. Вы можете замаскировать шарлатанство под весом уравнений, и никто не сможет поймать вас, поскольку нет такой вещи, как управляемый эксперимент. Теперь дух таких методов, называемых их хулителями (подобными мне) наукообразием , подобно прошлому марксизму, воплотился в финансовых дисциплинах. Несколько технических аналитиков подумали, что их математические знания могли бы привести их к пониманию рынков. «Финансовая инженерия» появилась наряду с массивными дозами псевдонауки. Практикующие такие методы измеряют риски, используя инструмент прошлой истории как признак будущего. Мы только скажем, что простая возможность распределений, не являющихся стационарными, заставляет всю концепцию казаться дорогостоящей, возможно, очень дорогостоящей ошибкой. Это приводит нас к более фундаментальному вопросу ― проблеме индукции, к которой мы обратимся в следующей главе.

Глава седьмая Проблема индукции

Хромодинамика лебедей. Предупреждение Солона в некотором философском смысле. Как Виктор Нидерхоффер преподавал мне эмпиризм; я добавил вычитание. Почему ненаучно принимать науку всерьез. Сорос продвигает Поппера. Книжный магазин на 21-ой и Пятой Авеню. Пари Паскаля.

От Бэкона до Юма

Теперь мы обсудим проблему, рассматривая ее шире, с точки зрения философии научного познания. Существует проблема в выводах, известная как проблема индукции, она витает в науке в течение долгого времени. Однако наука не так сильно пострадала от нее, как финансовые рынки. Почему? А потому, что случайное содержание усиливает ее эффекты. Проблема индукции нигде так не уместна, как в мире финансов, и нигде не игнорируется больше всего, как там!

CYGNUS ATRATUS [20]

В своем Трактате о человеческой природе шотландский философ Дэвид Юм проблему изложил следующим способом (Джон Милль [21] перефразировал ее в известную теперь проблему черного лебедя ): никакое количество наблюдений белых лебедей не может позволить сделать вывод, что все лебеди белые. Достаточно увидеть единственного черного лебедя, чтобы опровергнуть это заключение. Юм раздражался фактом, что наука его дней (восемнадцатое столетие) испытала переход от схоластики, полностью основанной на дедуктивном рассуждении (никакого акцента на наблюдение реального мира), к чрезмерному увлечению наивным и неструктурированным эмпиризмом, (благодаря Фрэнсису Бэкону [22] ). Бэкон приводил доводы против «прядения паутины изучения», не имеющей практического результата. Наука перенесла (спасибо Бекону) акцент на эмпирическое наблюдение. А проблема в том, что без надлежащей методики эмпирические наблюдения могут приводить к заблуждениям. Юм стал предупреждать против такого знания и подчеркивать потребность в некоторой строгости при сборе и интерпретации знаний, что получило название эпистемологии (от episteme, по-гречески, изучение). Юм ― первый современный эпистемиолог (эпистемиологами часто называют тех, кто занимается методологией или философией науки). То, что я написал, нельзя принять за строгую истину, поскольку Юм был одержимым скептиком и никогда не верил, что связь между двумя пунктами может быть истинно установлена как причинная. Но мы для этой книги немного сгладим его мнение.

Нидерхоффер, викторианский джентльмен