Оды на злобу дня. Часть 2

Это ж редкий дар от Бога, он не зря явился в мир! Немцы, дайте осьминога нам в Россию на немного, как закончится турнир! Тут страна зависла между ягодицами судьбы! На него одна надежда! Остальные все невежды, карьеристы и дубы! Это важно миллионам! Миллиардам! Я не вру! Что ж вы тратите патроны, как из пушки по воронам, на футбольную игру? Что набросились всем скопом, лишь про матчи говоря? Что футбол? Пошел он в жопу! Вы, как гвозди микроскопом, забиваете зазря!

Одолжите, ради бога, прямо в колбе и соплях! Нам ведь хочется так много расспросить у осьминога в самых важных отраслях! Нефть и рубль. Судьба России. Цены. Выборов итог. Что просрем, а что осилим? Обо всем бы расспросили! Пусть ответит осьминог! Каждый россиянин хочет знать, какие беды ждут. Хочет знать, как жить, короче. И Олимпиада в Сочи — будет? Или украдут?

В колбе с крыши Мавзолея пусть расскажет осьминог: кто друзья? А кто злодеи? В чем же русская идея? Да, и кстати, — есть ли Бог? Либо для эксперимента в комфортабельном стекле нам бы, пользуясь моментом, как бы вместо президента разместить его в Кремле… Ненадолго! На немного! Дмитрий, это не со зла! Вова, не судите строго! Вдруг указы осьминога нам поправят все дела? Пусть поплавает в вольере, пусть рассудит по уму. Ведь у нас, по крайней мере, осьминогу люди верят! Ну а больше никому! А проблем в России много, все эксперты сбились с ног. Одолжите осьминога! Одолжите осьминога! Одолжите осьминога! Срочно нужен осьминог!

18. Ода запретному искусству

Как-то раз директор Третьяковки в полночь, взяв мобильник, плащ и зонт, после кропотливой подготовки позвонил в один культурный фонд. Дождь стегал холодной снежной крошкой, темнота над кладбищем плыла, и змеились черные дорожки меж крестами в предвкушенье зла.

Встав на чью-то старую могилу, осквернив еще пяток могил, хриплым тоном в черную мобилу шепотом директор говорил: «Это фонд культуры? Ну, здорово! Не узнали? Быть богатым мне! Предложить хочу преступный сговор: мы унизим всех людей в стране! Оскорбим, как будет нам угодно!» И продолжил, тяжело дыша: «Есть такие страшные полотна, что унизить могут и бомжа! Даже я, бывало, встав поближе к ящикам, где это все лежит, становлюсь раздавлен и унижен, и такая ненависть бежит через сердце по яремной вене сверху вниз до самых до кальсон, что про христианское смиренье забываю, как про страшный сон. Православная тускнеет вера (хоть ее и так не дофига), изо рта выходит дым и сера, а на голове растут рога.

Эти все картины-экспонаты созданы в советские года, чтобы сбросить при атаке НАТО по одной на вражьи города. Бездуховность самой высшей марки в них вложил авангардист-маньяк: Микки-Маус в Гефсиманском парке; буквы «х», и «у», и даже «як»; там и орден Ленина с прищуром вписан вместо головы Христа — в общем все, способное культуру закопать в отхожие места. Сотрясем Россию, как тараном, истребим духовность всю как есть, чтобы православным христианам вышибало совесть, ум и честь! Чтоб они громили экспонаты, чтоб несли доносы в зал суда, чтоб они ругались благим матом (и не благим даже иногда). Мы отпустим дьявола на волю! Мы свернем в пипиську горизонт! Как вам план? Что скажете? Вы в доле?» «В доле!» — подтвердил культурный фонд.

Сговорились негодяи злые, замер мир в предчувствии беды… Но недаром есть у нас в России умные и добрые суды! Судьи строго, с расстановкой пауз, объявили срок, а может, штраф. Выставка закрыта. Микки Маус порван и засунут в старый шкаф. Буква «х» сдана в макулатуру, следом буква «у» и буквы «як». Сохранили русскую культуру! Посрамили подлых забияк! Есть еще в пороховницах порох! На руках решение суда! А теперь просмотрим целый ворох всех картин за прошлые года.

Судьи, дорогие, что ж такое? Вы зайдите в выставочный зал! Что за бл… ство на гравюрах Гойи?! Что за жопы Рубенс показал?! Что ни полотно — сплошные иски! Срочно осудить и разломать! Во, глядите: у Мадонны сиськи! Голые! А это — Божья мать! Или вот — мужик уделал сына штангой по башке, ковер в крови! Это ж не художник, а скотина! Извращенец! Бей его, лови!

Малыши придут сюда из школы и увидят эту грязь и вонь! Вон, в углу: мужик какой-то голый и такой же голый красный конь! Это, значит, образец культуры? Это путеводная звезда? Или вот: расселась баба-дура, и у бабы голая… Беда! Трудно было взять, да и одеть их? Нет, рисуют с голой писей их! Это ж, повторяю, смотрят дети! Что отныне вырастет из них?! Ничему хорошему не учат эти образцы, пардон, говна! Мы ведь не какие-нибудь чукчи! Мы ведь православная страна! Сколько нам терпеть еще, доколе? Это не искусство, это ложь! Не позволим гадить, не позволим! Наше православие не трожь! Это ж надо, что у нас творится! Как посмотришь — так по телу зуд! Защити мораль от живописцев, прокляни их всех, Таганский суд! Дай им срок длиннее, чем у вора! Подготовь десяток гильотин! Объясни устами прокурора скрытый смысл каждой из картин!