Оды на злобу дня. Часть 3

Выскочил из кресла поп и пустился в крик: "Бесноватый грешник, чтоб твой сгорел язык! Если б не мои псалмы, не моя вода, сроду не взлетели б мы в космос никогда! По моей вине, нахал, спутник отнесло? Я иконки запихал в каждое сопло! Богородица, спаси, пресвятая мать, — Патриарх всея Руси мне велел шептать. Я на схемы звездных карт проливал елей: дай, Господь, удачный старт, грешных пожалей! Я постился эти дни, бился лбом об пень: Боже, отсоедини первую ступень! Скоро праздник Рождества, милость подари: за ступенью номер два пусть зажжется три! Чудотворец Николай, всех помилуй нас! Дай нам чудо! Дай нам, дай запустить ГЛОНАСС! Ну, упал. Так в этом хоть не моя вина! Значит, так хотел Господь. Или — сатана…"

Вдруг послышались слова, ровные как шаг: встал Роскосмоса глава, подтянув пиджак. И сказал: "Успех у нас! Вовсе не беда! Да, у нас пропал ГЛОНАСС. Но по плану, да! Точен был его маршрут, дао и кун-фу! Журналисты пусть орут, дилетанты, фу. Было все не так совсем, а наоборот: по удачнешей из схем выполнен полет! Это было тяжело, но каков эффект! Все всегда берут бабло под большой проект. И тасуется бабло, как колода карт. На конкретное число объявляют старт. И, проект от глаз закрыв, налетает дым, получившийся как взрыв однодневных фирм. Корпус дернется слегка, вот ступень пошла… Резкий взлет за облака… Хоп — и нет бабла! Так на старт идет у нас все по накладной. Застрахован был ГЛОНАСС? Да, моей женой. Деньги пусть вернет жена. Минус-плюс микрон цель была поражена. В самый афедрон!"

18. Ода года

Страна активно готовится к Новому году: закупает подарки, учит песенки и небольшие фортепианные партии, чтобы выступить перед Дедом Морозом, прощает синяки и нанесенные обиды… Вот и Леонид Каганов решил посвятить оду итогам года.

К празднику большому поутру, там, в Кремле, за красными зубцами, расставляли блюда с холодцами, мазали по булочкам икру, сыпали на гриль перепелов, резали на части осетрину, и фаршировали мандарины, и в больших тазах месили плов. Золотили вензели колонн, пылесосом чистили гардины, из музеев привезли картины, из "Икеи" — мишуры рулон.

Вышли в рясах Петрик и Грызлов окропить святой водою это: от паркета и стеклопакетов до закусок праздничных столов. Алые кремлевские ковры (цвета журналиста Соловьева) взвод ОМОНа выбивал сурово, вынося в рулонах во дворы. Словно куст картошки, все углы осмотрели два майора в штатском и жучков заморских, колорадских, превратили в горсточки золы. Группа накрахмаленных детей, православным батюшкой ведома, прибыла из дальнего детдома, чтоб исполнить песни для гостей. Выиграв по тендеру заказ, к нужной дате грамотно и с толком в "Сколково" срубили наноелку — бело-сине-красную как раз.

Скоро в этот зал приедут все! Скоро будут петь и веселиться! Высокопоставленные лица движутся по встречной полосе. Соберется тысяча голов — лучшая российская элита: от министра до митрополита, от певцов до западных послов. Подъезжают гости без конца, за столы садятся понемногу: Михалков в лаптях на босу ногу и в халате белого песца — баловень, любимец и герой — во главу стола садится сразу, руку запустив по локоть в вазу с черной осетровою икрой.

Слышен взрыв — и сквозь дыру в стене залетает в зал, как голубь мира, президент Чечни Рамзан Кадыров с золотой базукой на спине. И улыбки дарит всем вокруг, и алмазов дарит полный ранец! И танцует самый лучший танец, потому что всей России друг! Следом в дверь втираются бочком, опасаясь поцарапать пузо, все попы Советского Союза, Якеменко в шортах и с сачком, Анна Чапман с Катею Муму, и Киркоров в гипсе от невроза, Дед Хасан в костюме Дед Мороза, чтобы незаметным быть ему, и жемчужный прапорщик Бойко, а за ним Кабаева с коляской, и Парфенов с рупором и каской, и с мешком травы Егор Бычков, и Мутко Виталий — фром май харт, бат сомтайм май вордс ар нот ту касса, и Перминов с гробиком ГЛОНАССа и колодой спутниковых карт и ракеткой теннисной "Протон", а за ним Навальный держит свечку, и Божена Курицына с гречкой в фирменном кульке "Луи Витон".

Вот Собянин едет на печи с рындой и значком движенья "Наши". Прокурор с бальзамом "Старый Кашин". И Малахов с баночкой мочи. Вот министры, судьи, ФСБ, олигархи и аристократы, каждый мэр и каждый губернатор, Макаревич, Фриске и "Любэ", Басков, и Киркоров, и Кобзон. И Шевчук, проникший без билета (дал автограф, и его за это пропустил кремлевский гарнизон).