Офелия

Мокрая после дождя трава приятно холодила босые ноги. Ручей нес свои воды, мягко серебрясь в лучах предзакатного солнца. По стеблю одуванчика полз деловитый длинный жук с черными надкрыльями. Питеру он напоминал скрипача, опаздывающего на концерт. Жук очень торопился, перебирал длинными нескладными лапками, сердито шевелил усами: «Пропустите! Я первая скрипка! Мне надо срочно занять свое место в оркестре!»

– Пит, залазь сюда, – окликнул Йонас с ветки громадной кряжистой ивы. – Тут классно. И вода вся просматривается до дна.

Питер поглядел вверх, приставив ко лбу ладонь козырьком. Йонас сидел над самой водой, прислонившись спиной к мощному стволу дерева и свесив по обе стороны ветки босые ноги. Красная бейсболка лежала перед ним, и над ее краем реял огонек хохолка любопытного пикси.

– У тебя клюет! – воскликнул Питер, заметив колебания красного пробкового поплавка.

Йон кивнул, прищурился, глядя на разбегающиеся по воде круги, ловко подсек – и вот уже пятая пойманная им плотва затрепыхалась в воздухе.

– Сцапаешь? – спросил он Питера.

Мальчишка кивнул, перехватил играющую серебристыми боками рыбу, снял ее с крючка. Полюбовался: хороша, больше ладони! Плавники красные, хвост серпом. И червя слопала всего без остатка. Питер отправил плотвицу в ведро с водой, вытащил из жестянки червяка, насадил на крючок.

– Сам плюнешь или мне доверишь? – спросил мальчишка Йонаса.

– Давай разок ты, разок я.

Питер прицелился, ловко плюнул в извивающегося на крючке червяка и отпустил леску. Йонас подтянул снасть к себе, перехватил за поплавок прямо перед носом лязгнувшего зубами пикси. Наградил червя еще одним плевком и закинул леску в ручей. Питер засмотрелся на легкокрылый вертолетик стрекозы, замерший на кончике его удочки, и пропустил поклевку.

– Не спать! – скомандовал Йонас с дерева. – Клюет!

Поплавок скакал по воде в тени кустарника, то полностью погружаясь, то резко выпрыгивая над поверхностью. Питер рванул удочку, спугнув стрекозу, ощутил сопротивление рыбы, что улепетывала, ухватив крючок с приманкой, замахал левой рукой, торопливо перехватывая леску. Тонкая прозрачная нить натянулась, зазвенела под пальцами. Сердце мальчишки гремело, как колеса поезда: не упустить, не упустить, это не плотва, это что-то больше…

– Пит, спокойнее, – напутствовал Йонас, напряженно следя за тем, как он пляшет на берегу, словно дикарь с бубном. – Не дергай, веди ее бережнее. Сматывай леску, давай-давай…

Руки тряслись, почти роняя удилище. Одновременно следить за поплавком, вращать катушку и мягко подводить пойманную рыбу к мелководью казалось Питеру невероятно сложным. Он очень старался, даже вспотел от напряжения. Больше всего он боялся, что леска не выдержит или рыба соскочит с крючка.

– Пройди чуть правее, – посоветовал Йонас, не сводя глаз с натянутой лески, уводящей в маленький омут у противоположного берега. – Там песчаное дно, веди рыбу туда.

Питер медленно, шажок за шажком, перебрался на указанное место, продолжая забирать леску. Кончик удочки согнулся, словно вопросительный знак: что за рыба? точно вытянешь? Еще мгновенье – и Питер увидел шипастый спинной плавник над водой. Вот же она: длинная, с широкой спиной, злыми желтыми глазами и сильными плавниками. Мальчишка шагнул прямо в холодную воду, вытягивая рыбу на себя правой рукой и перехватывая за хвост левой.

– Дурень! Упустишь!

– Ни в жизни! – пропыхтел Питер, вытаскивая добычу из воды. – Гляди! Окунь! Здоровенный!

Крупный толстоспинный окунь бился в траве, широко разевая хищную пасть и демонстрируя тугие полосатые бока. Пока Питер снимал его с крючка, рассматривал, подняв вверх за хвост, Йонас выдернул из ручья еще одну плотвичку, кинул ее на берег.

– Охрененный окунь, Пит Всю Рыбу Победит! – провозгласил он. – Завтра на обед у вас будет уха?

Питер отправил окуня и плотву в ведро с водой, смотал удочку и подошел к иве. Йонас тут же свесился с сука, подал другу руку, помогая забраться. Они уселись рядом, с минуту молча любовались игрой бликов на мелководье и прислушивались к мычанию коров вдалеке, а потом Йонас усмехнулся и произнес, смешно растягивая слова:

– Ты боролся с ним, как Сантьяго из «Старик и море». Это было зрелище! Давай подадимся на состязания по рыбной ловле? Мы сорвем куш!

Оба рассмеялись, а потом Питер сказал:

– Я окуня к Офелии выпущу. Мне кажется, ей будет интересно его погонять.

Пикси вылез из бейсболки, бочком, опасливо глядя вниз, перебрался поближе к Йонасу. Мальчишка усмехнулся, подставил ему раскрытую ладонь. Тот тут же забрался, сел, поджав тонкие ножки, и замер.

– Пит, ты хоть раз видел, как русалка ест? – спросил Йонас, глядя сквозь переплетение ветвей туда, где клонилось к закату солнце.

– Нет, а что?

– Гадкое зрелище. Лучше не смотри.

– Серьезно?

– Ах-ха. Они как невоспитанные дети: чавкают, изо рта все роняют. А еще башкой мотают, когда едят.

Питер вытаращил глаза, пытаясь сообразить, шутит Йон или говорит серьезно. Но про себя на всякий случай решил не подглядывать за трапезничающей Офелией.

– Йон, а собаку они съесть могут? – спросил он осторожно.

– Мелкую – запростяк. А что?