Офелия и янтарные хроники

– Разве ты не упоминала в своей последней рождественской открытке, что достигла больших успехов в скалолазании? – спросила Бланш, которая была старше меня примерно в пять раз, доставала своим тюрбаном до кончика моего носа и безжалостно обогнала меня при подъёме. Какой стыд.

И ведь я никого не обманывала. Мне очень нравилось лазать по стенам со страховкой на скалодроме и смотреть на мир сверху, из-под потолка. Обожаю это ощущение, когда удаётся преодолеть страх и почувствовать себя свободной и неуязвимой, отрешённой от всего. Однако сейчас я прошла вовсе не раунд в скалолазном зале, где нужно всего лишь освоить новый маршрут. Наша прогулка получилась совершенно безумной. У меня даже колени дрожали, хотя я почти не устала.

Скорее всего, у меня был шок или что-то в этом роде.

– Рука болит, да и рюкзак очень тяжёлый, – не слишком удачно попробовала парировать я. Забинтованной рукой я указала на огромный рюкзак, а другой прикрыла глаза. – Пожалуйста, нельзя ли посветить в другое место?

Кажется, это прозвучало жалостливо и совсем не похоже на меня. Нужно было прийти в себя, и я заставила себя подумать о чём-нибудь прекрасном. Например, вспомнила, что в понедельник я пропущу контрольную по математике, потому что уплыла с родственниками в Париж по подземной реке в канализации… Что ж, это сработало на отлично!

– Ох, прости. – Тётя Бланш опустила луч света так, чтобы я могла снова увидеть её птичье личико. Её водянистые глаза, сидящие в гнёздах морщинок, внимательно наблюдали за мной. – Пойдём дальше или тебе нужно отдохнуть? – спросила она, но не сумела скрыть нетерпения. – Что-то ты бледная. Плохо себя чувствуешь?

Я поспешно покачала головой. После истории с книгой сказок тётя Бланш наверняка считала меня размазнёй. И сейчас я была на пути к тому, чтобы ещё раз подтвердить в её глазах этот образ.

– Всё хорошо. Жду не дождусь, когда увижу сестру и ваш дом, – добавила я с большим энтузиазмом, как будто невыносимо страшная история о Красной Шапочке и злом волке никогда не пугала меня до слёз.

– Прекрасно.

Она крутанулась на месте, и я поспешила за ней.

Что ни говори, Бланш поразительно напоминала сморщенного попугая, и это впечатление усиливалось, когда она порхала – пардон – суетливо семенила между двумя рядами мусорных контейнеров в своём переливчатом платье из тафты, туфлях с вытянутым носом и тюрбане, украшенном огромным янтарём. На её руке болталась неоново-розовая сумочка – самое странное дополнение к наряду.

Парижская мода бывает сумасбродной, это общеизвестно. Но от пожилых, состоятельных дам я ожидала, честно говоря, чего-то более традиционного.

Возможно, костюма от Шанель. Насколько я помню, тётя Бланш при нашей последней встрече выглядела не так колоритно. На похороны в ярко-розовом она точно не приезжала.

Дядя Жак, кстати, тоже едва ли сливался с толпой. Пусть его вельветовые брюки не сияли всеми цветами радуги, как платье тёти Бланш, а были обычного коричневого оттенка, однако войлочные тапочки и рубашка так истрепались, что, казалось, вот-вот развалятся.

– Не тревожься, скоро будем дома, – сказал он.

Ему, как и тёте Бланш, было на вид лет восемьдесят, не меньше, но годы его не согнули. Морщины прочертили элегантные линии у его рта и придали ему шик киногероя из прошлого.

Теперь мы втроём обходили зловонную кучу мусора, пока я пыталась побороть панику, которая медленно поднималась во мне. Всё это было странным и не имевшим ничего общего с нормальной жизнью.

– И когда вы собираетесь мне объяснить… – я подыскивала слова, но тщетно, – всё самое важное?

– Не сейчас, мы и так опаздываем на метро из-за того, что вам пришлось возвращаться, юная леди. – Теперь тётя Бланш, казалось, немного запыхалась.

– Брось, Бланш, у малышки голова идёт кругом. Опоздаем? Значит, сядем на следующий поезд, – сказал дядя Жак, но тётя Бланш покачала тюрбаном.

– Ты же знаешь, что я договорилась поболтать по телефону с Сибиллой Чо.

– Простите, – извинилась я в третий раз. Тётя Бланш, похоже, не понимала, насколько грубо вырвали меня из реальности пылевые облака и это внезапное путешествие. Мне требовалось время, чтобы всё это переварить. Конечно, они не оторвали меня от идиллии. Мы не были образцовой семьёй. Да и разве можно было этого ожидать? Смерть отца поразила нас слишком сильно. И всё же мы справились.

Каждый по-своему. Мама встретила Марка, и пять лет назад у них родился Ларс. Грета превратилась в вундеркинда и однажды, положив скрипку в футляр, отправилась покорять мир. А я? Я недавно научилась ловко взбираться по скалам и стенам, ходила с друзьями за пиццей и время от времени выступала против вырубки тропических лесов. Разумеется, я предполагала, что моя жизнь будет продолжаться более или менее как прежде.

И когда тётя Бланш и дядя Жак появились у нас дома поздно вечером, потому что днём им позвонила мама, я чуть не рассмеялась. Сама мысль о том, что мама хотела отправить меня на каникулы во Францию, не дожидаясь окончания учебного года, казалась абсурдной и непостижимой. Неужели она всерьёз верила, что я послушаюсь и не скажу ни слова?!