Офелия (СИ)

Питер отшатнулся – таким резким стал вдруг тон Йонаса. Сердце ухнуло и загремело, как целый оркестр, кожа покрылась мурашками, ноги подкашивались, когда мальчишка шёл от ворот. Граммофон нещадно оттягивал руки, и под его тяжестью пришлось почти бежать до пруда, с трудом входя в повороты. Хорошо, что Кевин помог: перехватил ношу, и мальчишки в четыре руки опустили проигрыватель на скамью у воды.

- Где Йон? – спросил Кевин. – Умчался куда-то только что. Ты его не встретил?

- Ставь пластинку, - сказал Питер, вглядываясь в сторону ворот.

Кевин тряхнул кудрями, аккуратно вынул из конверта чёрный блестящий диск, опустил его на коробку проигрывателя, включил и бережно установил иглу.

Сначала Питер услышал колокольчики. Нежные-нежные, их звук нарастал, приближаясь, вливаясь мелодичным перезвоном в чувство тревоги. Потом сквозь шелест далёких волн донёсся приятный женский голос – негромкий, протяжно напевающий что-то на незнакомом языке. Женщины вторили чайки и что-то, похожее на дудочки. В музыку и голос вплелись звонкие струны, мелодия и песня окрепли, словно огромная птица над садом взмахнула крыльями.

- Смотри! – Кевин дёрнул Питера за футболку и указал на воду.

Офелия слушала. Покачивалась у берега вверх-вниз в тёмной воде, прижав руки к груди и глядя в темнеющее небо. В глазах цвета ночи отражённое небо дрожало и переливалось алыми отблесками. Русалка приоткрыла рот, словно пыталась что-то сказать, да не могла. Питера охватило странное чувство: будто он вот-вот оторвётся от земли и исчезнет, развеется ветром.

- Далеко-далеко, за самый край земли, летели птицы… - услышали мальчишки тихий голос Йонаса. – Летели и несли симфонию жизни. К краю света птицы летели и на краю света они пели симфонию жизни. Одна… и две, и три тысячи. Четыре и семь тысяч… Пели… Я слышу их песнь – торжество жизни…[5]

Улыбаясь, как пьяный, Йонас взошёл на мостки, запрокинул лицо к ночному небу, и Питер увидел тонкую блестящую нить на его побледневшей щеке.

- Э-эй, Йонас… - предостерегающе начал Кевин, но мальчишка только отмахнулся, подошёл к самому краю и качнувшись, упал в воду.

Не задумываясь, Питер прыгнул за ним. Сразу погрузился с головой, открыл глаза, увидел белеющую в сплошной тьме футболку, изо всех сил толкнул друга в грудь руками – наверх, туда, где воздух. Выплыл рядом, фыркая и озираясь. И услышал, как Йонас тихо смеётся:

- Дурной-то… Да всё нормально, ах-ха.

По каменным плитам застучали каблуки маминых туфель, и перепуганная миссис Палмер выбежала к пруду.

- Мальчики! Господи, вы что творите? – севшим от испуга голосом воскликнула она.

- Всё хорошо, миссис Палмер! Мы с Питером поспорили на слабо, и ему оказалось не слабо! – подгребая к мостику, объявил Йонас.

Кевин и миссис Палмер помогли мальчишкам выбраться на сушу, и Питер тут же получил подзатыльник от подоспевшего старшего брата. Йонас улыбался, но губы у него дрожали, зубы выстукивали дробь, а по щекам текла и текла вода.

- Слава богу, среди вас есть хоть один нормальный! – сердилась Оливия Палмер. – Марш в дом переодеваться и ужинать! Питер, о чём ты думал? А если бы русалка…

- Не тронула бы, мам, - твёрдо ответил Питер и обернулся на пруд.

Офелия светлой тенью жалась к прутьям решётки на противоположном краю водоёма.

За столом, пока мама и Ларри несли мясо и гарнир, Кевин и Питер с двух сторон насели на Йонаса.

- Ты что устроил? Что за тип приходил? – шёпотом потребовали ответа друзья.

- Полисмен. Шёл мимо нашего дома, тётка попросила проверить, где я.

- А в пруд зачем сигал? Что это было вообще?

- Песня, - одними губами улыбнулся Йонас. – Это была песня о том, что всё заканчивается на краю света. И время тоже заканчивается. И лето.

Больше им не удалось добиться от него ничего путного.

Ночевали все трое на чердаке, притащив туда матрасы, подушки и одеяла. Лежали, глядя в потолок, по очереди рассказывали друг другу истории. Про футбол, великого Теслу, города пикси, вертлявых глупых никс, совсем не похожих на русалок, про шпионов и их суперавтомобили, которые могут летать и про много что ещё. Питер умолк последним, когда друзья уже уснули. Он рассказывал и рассказывал, по-детски веря в то, что пока звучит его голос, что-то страшное, стоящее у ворот, и лишь отдалённо напоминающее тень незнакомца в куртке, не войдёт в их жизнь. И что не случится ничего плохого, не придётся принимать сложных решений, бояться, бороть желание расплакаться и обо всём рассказать взрослым. Ничего не случится, если голос Питера будет звучать до рассвета.

Питер уснул в два часа ночи, уткнувшись лбом в плечо Йонаса. Над Великобританией разлилась удивительно тихая и невероятно тёмная ночь – словно кто-то опрокинул чернильницу, залив не только краски, но и звуки на острове.

[1] Добрый вечер, Йонас (нем.)

[2] Откуда вы меня знаете? (нем.)

[3] Не пора ли тебе домой, мальчик? (нем.)

[4] Катитесь к чёрту. Я гражданин Великобритании. (нем.)

[5] Перевод с фарерского песни «Fuglar» группы Valravn

Офелия (эпизод тридцать седьмой)