Офелия (СИ)

С утра зарядил дождь. Как будто кто-то в вышине взял и заштриховал все планы Питера на прекрасный летний день простым карандашом. Капли обгоняли друг друга, размывая яркие краски мира за стеклом в скромную тихую акварель, на дорожке в луже сиротливо мок футбольный мяч. Под крышей дома монотонно курлыкали голуби. Бишоны бродили по дому за хозяевами и протяжно зевали от скуки. Агата с самого утра болтала по телефону с подругами и заливисто смеялась. Ларри и папа слушали по радио футбольный матч. Питер обычно присоединялся к ним, азартно болел за своих, но сегодня настроения не было. Он поднялся в оранжерею, посмотрел, как мама пересаживает орхидеи, посидел на подоконнике, наблюдая, как бегут наперегонки капли по стеклу.

- Мам, а почему орхидеи не могут просто расти в земле, как все остальные твои цветы? – спросил он.

- У них воздушные корни, - бережно подкладывая кусочки измельчённой коры в стеклянные сосуды с фаленопсисами, ответила миссис Палмер. – Это значит, что они не приспособлены к микромиру почвы. Воздушные корни впитывают ту влагу, что находится на коре деревьев, и в земле быстро пересыхают или загнивают. Или заболевают от бактерий, которые обитают в почве.

- Но теоретически они могут жить в земле, да?

- Теоретически да. Но им удобнее на стволах.

Питер понимающе кивнул и посмотрел в сторону пруда. Под ударами дождевых струй он больше не казался тёмным зеркалом. Скорее, гладким, монолитно-серым камнем. Мальчишка задумался: «Интересно, каким видит дождь Офелия? Что она считает небом: поверхность пруда или высокий свод над ним? Что она чувствует, когда в воду падают капли? Знает ли она, что такое дождь вообще? А вдруг в её мире всё по-другому?»

- О чём задумался, Пирожок?

- Наверное, об орхидеях, мам.

Оливия Палмер отряхнула руки об фартук, нагнувшись, прошла под широкими листьями высокорослых экзотов и присела рядом с сыном.

- Поделишься со мной? – мягко спросила она.

Питер на миг растерялся. Он не знал, поймёт ли его мама, захочет ли слушать, не скажет ли, что так думать неправильно… но решил рискнуть.

- Ты знаешь, где жила Офелия до того, как попала к нам? – спросил мальчик, заглядывая матери в лицо. – Где её поймали?

Миссис Палмер глубоко вздохнула, на лбу залегли морщины. Питер хорошо знал это выражение лица у мамы: так она делала всегда, когда ей требовалось время на обдумывание ответа. Или когда не хотела говорить то, что детям знать не положено.

- Я не знаю, милый, - развела руками мама. – И никогда не задавалась таким вопросом. Люди в большинстве своём не интересуются, откуда привезли фрукты, которые они едят, или какого цвета корова, молоко от которой мы берём в магазине. И это нормально, не так ли?

- Офелия – не фрукты. И тем более, не молоко, - возразил Питер. – Задумайся, мам. Ты ведь знаешь, что нужно каждому твоему цветку, чтобы они росли и цвели, да? И не сажаешь орхидеи в землю, а лотосы – в кусочки коры. Хоть орхидеи и могут недолго, но прожить в земле. Значит, кто-то знал, что им нужно, и ты спросила. А Офелия? Кто спросил, что ей нужно, что она любит? Йон рассказал, что речные русалки любят текущую воду. А у нас просто пруд… и вода еле движется.

- Питер… - мягко попыталась взять разговор в свои руки миссис Палмер, но мальчишка покачал головой, замахал руками.

- Мам! Ты наблюдаешь за ней? Ты часто приходишь посмотреть, что она делает? – Питер точно знал, что мама вообще старается не подходить к Офелии, и сейчас его голос звенел от обиды. – Папа её только кормит и дрессирует! Агата вспоминает о ней, только когда приезжают её подружки! Ларри иногда приходит покурить около пруда вечерами и молча посидеть на скамейке у воды. Мама! Нельзя так!

Он задышал часто-часто, стараясь не заплакать, сжал кулаки. Мамино лицо погрустнело, морщинки на лбу стали глубже. Она дождалась паузы в потоке слов сына и заговорила медленно и спокойно:

- Пирожок, послушай меня. Да, я не хожу к русалке. Нет, мне не интересны её потребности. Я была против этой покупки, но папа настоял. Я честно считаю, что в доме, где живут мои дети, нет места опасности. Я не желала бы видеть здесь змею, хищную большую кошку, медведя на цепи. И ещё больше меня пугают такие существа, как кентавры, баргесты, горгульи, сирины и русалки, которых люди, имеющие высокий доход, покупают и держат у себя, как экзотических животных. Эти существа условно разумны. Они враги людей. И будь у них шанс сделать человеку плохо – они им воспользуются. Потому раз уж твой отец привёл в наш дом военнопленного, который не хочет мира, я не стану думать о том, чтобы обеспечить этому существу комфорт. И со своей стороны максимально абстрагируюсь от него.

- Мама!..

- Не проси. Всё, Питер. Тема закрыта.

Она резко встала, задев листья пальмы плечом, и пошла к полке, где хранила садовый инструмент.

- Мы с ней играем, мам. Офелия это очень любит. Она радуется и улыбается. И собаки ей интересны вовсе не как еда, - сказал Питер ей вслед. – А папа даже наш мячик использует для дрессировки. И не разговаривает с ней. Только команды, команды, команды…