Офелия (СИ)

Понравилось ли ему?..

Кентавры в наручниках. Пикси, прикованные на цепочки к искусственным деревьям. Сирены с багровыми шрамами, видными под толстыми ошейниками. Баргесты, которых полосуют хлыстом так, что грозный рык обрывается визгом и разлетаются клочки чёрной и серой шерсти. Келпи в мутноватой воде тесного аквариума. Люди, дерущиеся у ринга за оброненные сирином перья.

- Пит?..

- Нет. Мне не понравилось, - сухо ответил он.

Йонас кивнул. Луна выглянула из подушек облаков, отразилась в его глазах, преобразив мальчишку до неузнаваемости. Питеру на миг показалось, что не его друг сидит рядом, а сереброглазый подменыш с точёными, резкими чертами лица.

- А твоим родителям понравилось?

Мальчишка задумался.

Папа не видел, как они танцевали с Офелией. Папа пришёл позже, когда основная часть выступлений закончилась. Питер думал, что всё это время отец был на трибуне и смотрел, а оказалось, он общался с хозяевами других оттудышей. Мальчишка не хотел спрашивать, но мистер Палмер сам сказал. Извинился перед сыном.

- Я очень нервничал, прости. Не хотел, чтобы ты видел, как я волнуюсь.

- Выходит, ты в нас не верил?

Вопрос вырвался сам, непроизвольно. И Питер впервые увидел, как отец краснеет. Конечно же, он верил. Конечно же, рассчитывал на победу. Конечно, Питер молодец. Просто у папы были дела, извини, сынок. Папа гордится тобой, Питер. Это лучший день из тех, что он помнит.Похоже, отцу выставка пришлась по душе.

Мама была счастлива. Пробилась к Питеру сквозь толпу зрителей и журналистов, даже отодвинула людей с радио и большого темнокожего парня с громоздкой кинокамерой. Мамины щёки были мокры от слёз, и она тискала сына перед толпой незнакомых людей, восторженно щебетала, целовала мальчишку, как маленького. Кевин Блюм стоял поодаль и щёлкал фотокамерой, улыбаясь до ушей. Этим двоим на выставке точно понравилось.

А уж кто был запредельно счастлив, так это миссис Донован. Она порхала от одних журналистов к другим, щебетала с иностранцами, охотно фотографировалась, расписывалась изящными завитушками на входных билетах и сияла, как будто выиграла миллион в лотерею.

- Им понравилось, - уныло ответил Питер на вопрос друга.

Йонас зевнул и поёжился. Ночи, в отличие он жарких дней, стояли прохладные и сырые.

- Вот и смотри, - произнёс он. – Сколько вам Офелия за одну выставку заработала? Ну, помимо бесполезных кубков, которыми разве что орехи колоть.

- Не знаю, Йон. Я не видел, что в чеке написано, - признался Питер. – Но кубков точно три. Всякие медали, ленты с надписями, дипломы с вензелями… Погоди. Ты думаешь, мой отец…

- Ах-ха. Станет на ней зарабатывать, - подытожил Йонас. – О вас во всех газетах пишут. Куда не глянь – всюду твоя довольная рожа. Начнётся учебный год – девки будут вокруг тебя стаями порхать.

- Тьфу на тебя, хрень какая-то! – фыркнул Питер. – Оно мне на фиг не надо!

- Вот увидишь. А родители теперь вас с русалкой по выставкам затаскают. Будете плясать, обеспечивать папе приток денег. Заодно и тебя куда-нибудь это… призвездят.

- Заткнись, а? – жалобно попросил Питер.

Оба надолго замолчали. Ночную тишину нарушало лишь далёкое пение птиц и стрекотание кузнечиков в высокой траве. Лу деловито шарил по карманам куртки Питера, азартно попискивая. Йонас отошёл в сторону и закурил. Миссис Палмер недавно уловила запах сигаретного дыма от пижамы сына, устроила ему допрос. Кажется, в версию, что Ларри курил рядом с выстиранным бельём, она не поверила. Питер рассказал об этом Йону, и тот теперь берёг друга от запаха курева.

Порыв ветра зашумел листвой старой ивы, донёс издали собачий лай. Лу вытащил из бокового кармана куртки кусок шоколадки, зашуршал фольгой.

- Лу, ты как мусорное ведро, - заметил Питер. – Ешь всё, что съедобно или было съедобно, но испортилось.

- Или не было приколочено, - добавил Йонас.

Он прикопал окурок на берегу ручья, вернулся к Питеру.

- Расскажи про Офелию, - попросил Йон. – Как она после поездки?

- Она молодец, очень спокойная. Как вернулись, спряталась сразу, полдня не выходила. Потом приплыла покушать. Представляешь, эта проклятая помада и хрень для глаз до сих пор на ней держатся. Ей это не нравится, она лицо трёт.

- Ещё бы. Для неё это как нам присверлить рог на лоб, - вздохнул Йонас. – Миссис Красная помада не догадалась её отмыть после выступления?

- Да будет тебе, она выше всего этого. Чирик-чирик с судьями, фотографируйте меня, я звезда, бог-мой-мистер-Палмер-какой-успех! – скороговоркой произнёс Питер, подражая интонациям миссис Донован.

- Идиотская затея – портить естественную красоту какой-то краской. Келпи какого цвета был?

- Буро-зелёный, а что?

- Я видел одного крашеного в цвет молодой листвы. Только он уже мёртвый был.

- Тьфу! Вот зачем?

- Для потехи. Как и выставки эти сраные. Всё, чтобы заработать денег. Народ на вас таращился, да?

- Угу. Как в зоопарке.

- «Самый юный дрессировщик нечисти из другого мира!» - нараспев произнёс Йонас, воздев руки к небу.

Питер вырвал пук травы с корнями, метнул в него.

- Ты тоже читал эту уродскую статью?

- Ах-ха. Ну и хрень ты нёс!