Во-вторых, в одном из ответов вы говорите, что в «Жуке в муравейнике» нет информации в пользу ни одной из версий по поводу Льва Абалкина. А как же эпизод с голованом, отказавшимся общаться с ним, и интерпретированный Сикорски в том смысле, что Щекн учуял в Абалкине нечеловека? Далее этот эпизод не упоминается и других об\яснений не дается. Или я чего-то не поняла?
Не надо доверяться интерпретациям Сикорски. Экселенц болезненно зациклен на одной-единственной гипотезе. Щекн просто увидел, что у Абалкина крупные неприятности, и не захотел с ним связываться, ибо интересы стаи ставил неизмеримо выше личных симпатий-антипатий.
И последнее: почему вы все-таки начали писать фантастику при всей вашей любви к реалистической литературе и реализму (это очень чувствуется в ваших ответах – мне даже показалось, что к фантастике вы сейчас почти равнодушны) – да, конечно, ваши более поздние вещи – это и в самом деле реалистическая фантастика, но ведь все-таки фантастика. Или у вас с тех пор изменился вкус? (Хотя, конечно, это здорово, что вы начали писать фантастику – чем бы была наша литература без вас, даже представить страшно.) Спасибо вам.
Я всегда любил и продолжаю любить фантастику, но только ту, которая сцеплена с реальностью и рассказывает о людях, человеческих судьбах и человеческих проблемах. Между прочим, и внутри фэнтези (которую я понимаю просто как современную авторскую сказку) попадаются вполне «реалистические» произведения (см. например, Пристли, кое-что у Саймака, почти все у Евгения Шварца, почти все у Михаила Успенского и т.д., и т.п.), которые мне очень даже нравятся.
апрель 1999
В чем смысл жизни?
По-моему, я уже писал об этом. Полистайте страничку. [Уважаемые коллеги! На сегодня offline-интервью с Борисом Натановичем размером превысило мегабайт. Самый объемный роман АБС – «Град обреченный» – 750 Кб. А потому убедительно прошу (особенно новичков), прежде, чем задавать свой вопрос писателю, попробуйте прочесть то, что уже имеется на страничке. Мы думаем сейчас о серии упорядоченных выжимок из этого и иных интервью писателей (Стругацкие о литературе и т.п.). Если у кого-то есть идеи о том, как это сделать, а также желание помочь в этой работе, прошу написать мне лично –– bvi@sf.amc.ru. – БВИ.]
Уважаемый Борис Натанович, когда вы с братом писали «Далекую Радугу», вы уже знали, что все окончится хорошо (жизнеописания героев продолжаются в последующих книгах) или нет? И были ли у вас с братом споры по поводу оптимистического исхода?
«Далекая Радуга» писалась под сильнейшим впечатлением от замечательного фильма Стенли Крамера «На последнем берегу» и задумывалась изначально как произведение сугубо трагическое – все без исключения должны были погибнуть. Кроме того, мы полагали тогда, что пишем ПОСЛЕДНЕЕ произведение о Мире Полудня, поэтому героев (Горбовского) было, конечно, жалко, но не слишком – это был уже «отработанный материал».