Офис для Золушки

Сначала у Оли не получалось. Все три месяца испытательного срока Оля не могла выполнить норматив полностью. Не успевала. Делала ошибки по невнимательности. И очень переживала из-за этого. Боялась, что уволят. Позже научилась.

А потом появилась Женя. Я обучила ее. Оля и Женя везде ходили вместе. Рядом сидели. Вместе ходили за чаем. Вдвоем бегали в магазин. Вместе уходили на обед.

Когда я приходила утром, они уже были на месте. Я здоровалась, но мне никто не отвечал. Сначала я думала, что мне показалось. Но позже поняла. Меня просто не видели. Не замечали. Неприятно. Обидно. Несправедливо. Я не думала, что когда-нибудь такое случится со мной. Я много читала про сложности адаптации в новом коллективе и на работе. Вредные коллеги. Гадкие начальники. И прочие неприятные люди. Я думала, что готова ко всему. Я работала третий год в одном и том же отделе и думала, что успешно пережила адаптацию еще два года назад. Каждое утро стало испытанием. Продолжать здороваться. Быть вежливой, несмотря ни на что. Не показывать, что мне больно, что я задета. Я вспоминала себя двухлетней давности. Вспомнила тех ребят, с которыми начинала работать. Маринка, Оксана… и не узнавала себя. Теперь, спустя десятки месяцев, я снова чувствовала себя беспомощным новичком. С которым никто не говорит. Которому никто не помогает. И каждый день, пока не написала заявление, это маленький бой. Плюс один. К чему только?

Мне не с кем было обедать. В три часа дня я выходила из офиса и шла до ближайшей палатки, одиноко стоявшей недалеко от промзоны. Покупала питьевой йогурт и булку. Это был мой одинокий обед. Я ела и невольно вспоминала Марину. Она бы это точно не одобрила. Нужно нормально обедать, а не сухомятку жевать.

Поэтому сегодня я решила пообедать нормально. Рядом с нашим офисом не было магазинов. Ближайший был рядом с метро, десять минут пешком. Зато было много столовых и кафе, набитых под завязку в три часа дня.

Пришлось зайти в «Сабвей» через дорогу, напротив авторынка. Купила сэндвич, зеленый чай и села за стойку, лицом к окну. Моим стабильным состоянием была усталая грусть. Я обедала и переписывалась ВКонтакте.

«Маша, привет! Наконец-то я нашла тебя. Это Лали. Помнишь меня? Два года назад мы работали в страховой. Ты тогда скинула мне ссылки на несколько вакансий. На одну из них меня взяли. Администратор отдела обучения. Маш, спасибо тебе огромное. Если бы не ты, я бы, наверное, до сих пор искала себя. Ты помогла мне не только найти себя. В этой компании я познакомилась со своим мужем. Я очень надеюсь, что у тебя все хорошо. Ты заслуживаешь этого, как никто другой».

Конечно, я помнила Лали. Она окончила педагогический институт, но работать в сфере образования почему-то не хотела. Тогда я открыла hh.ru и нашла несколько вакансий в корпоративном обучении. Отправила ей. Я и не думала, что она попробует. Лали была настроена скептически, в отличие от других девочек. Я не рассчитывала, что смогу чем-то ей помочь.

Теперь я читала от нее письмо и ревела перед окном в «Сабвее». Я была счастлива, что у Лали так хорошо все сложилось. Но мне было жаль, что она ошибалась насчет меня. Я сделала три глубоких вдоха, чтобы успокоиться. Почти помогло.

Единственное, чего мне сейчас хотелось, – это встать из-за стола, пойти к метро и никогда больше не возвращаться в офис страховой компании.

Я съела треть сэндвича. Больше не смогла. С утра плохо себя чувствовала. Кружилась голова. Знобило так, что не хотелось лишний раз двигаться. Шипучие таблетки не помогали. На два часа становилось лучше, а после резко накрывало с новой силой.

В нашем отделе было не принято брать больничный. Болеть, как и уходить в отпуск, было невыгодно. Зарплаты маленькие, премии – раз в три месяца. После двухнедельного отпуска можно было остаться без денег на целый месяц.

Мы работали посменно, и нам разрешалось «отлежаться» пару дней, а после отработать в свои же выходные. В случае легкой простуды это помогало. Лечились долго, но без осложнений. Самые стойкие продолжали ходить на работу, даже обливаясь соплями и задыхаясь в кашле.

Начальству не нравилось, когда кто-то решался взять больничный и отсутствовал дольше недели. Ходили слухи, что часто болеющих просили написать заявление. Но я знала, что это не слухи. В голове не укладывалось, как такое могло происходить в страховой компании. В месте, где, по идее, должны были заботиться, поддерживать и помогать, если ты вдруг оказался в сложной ситуации.

Я вернулась с обеда и поставила себе градусник, который достался мне в наследство от Марины. Он запищал через две минуты. Тридцать восемь и одна.

Устроившись на работу два года назад, я начала болеть. Часто. Каждые три месяца подхватывала простуду. Даже в летний период. В школе и в институте я не простывала годами. Я ходила без шапки, носила легкие куртки, ела мороженое и пила колу со льдом в тридцатиградусную жару – и хоть бы что.

– Маш, кто тебя просил делать базу знаний? – Напротив меня за перегородкой выросла Оля. – Кто тебя просил?

– Я не понимаю, о чем ты.