Офисные записки

— Он спал. Сейчас едет. Витольд Лоллиевич, у меня отгул. Можно я пойду?

— Виктор приедет — пойдешь. Раз ты на работе…

— Неправда, я дома, я вообще вам снюсь! — зная умение шефа моментально загружать работой, я поспешно подскочила и даже сложила руки на груди в умоляющем жесте.

— Приятный сон. А что мне еще приснилось?

— Не знаю, это же ваш сон, — насторожилась я.

— Хорошо, тогда я расскажу. Поскольку ты мне снишься и даже во сне умудрилась нарушить мое распоряжение об отгуле, то я волевым решением приглашаю тебя в субботу на прогулку.

— Отказ не принимается? — осторожно спросила.

— Нет, Ландыш, не принимается. Никаких отказов, Макдональдсов, фаст-фуда и кондитерских.

— И где гуляем?

— По Бульварному кольцу. Как видишь, все пристойно. Так куда мне за тобой заехать?

Я немного подумала, и сделала последнюю попытку:

— А может не надо?

— Увы, Ландыш — надо. Поняв, что ему закрыли все приличные места, Беляев пустил слух, что его уволили из-за молодой любовницы Вишневского, барышни оригинальной внешности.

Только то, что меня подхватили под руку, избавило от позорного падения на пол. Нашарив рукой стул, я села, переводя дыхания.

— Все так плохо? — участливо спросил Вишневский, отпуская меня.

— Не то чтобы плохо. Скорее неожиданно.

— Хорошо, я не настаиваю, — он вернулся на своем место, устраиваясь в кресле, — значит возвращаемся к первоначальному плану. Без сопровождения одна никуда. Поскольку Виктор не справился с задачей, то привозить и отвозить тебя будет Владимир.

Я усмехнулась:

— Играете? Вы опять играете? И что с работой?

— Ты умная барышня. Нам удается разделять рабочие и личные отношения.

Я смотрела на него. Прочитать эмоции на лице архитектора невозможно. Спокоен и вежливо улыбается. Даже немного отстранен. Я прислушалась к себе. Отрицать не могла, меня тянуло к нему. Любовь? Страсть? Влюбленность? Очарование? Не знаю. После болезненного разрыва с Олегом, я боялась отношений и сторонилась противоположного пола. Но вот Вишневский манил, мне было с ним хорошо.

— Ландыш, — голос шефа приобрел легкие бархатистые нотки, которым сложно противиться, — это всего лишь прогулка.

— Хорошо.

— Cпасибо. Так куда мне заехать за тобой?

— Я скажу в пятницу. Работа в бюро слишком непредсказуемая.

Вишневский наклонил голову. пряча улыбку. Я же чувствовала себя странно. С одной стороны, часть меня затаив дыхание, ждала эту прогулку, а вторая червячком грызла, что я, оказывается, любовница.

— Ландыш, даже не вздумай испытывать угрызения совести. И на слухи не обращай внимания.

— То есть как? Витольд Лоллиевич, вы же сами сказали…

— Лоллийевич. Ты приняла решение только под давлением обстоятельств?

— Нет, — быстро ответила я.

— Спасибо за правду. Знаешь, не сейчас. Я на работе, у тебя законный отгул. Если возникнут вопросы, то мы проговорим их в субботу. Повторюсь, это всего лишь прогулка, которую я с нетерпением жду.

— Нет, мне сейчас надо все выяснить.

— Зачем? Я не собираюсь афишировать ничего. Думаю ты заслуживаешь честности и с моей стороны. Прости, но не воспользоваться удачным стечением обстоятельств я не мог. Для меня встреча с тобой вне стен офиса — первична, а что по этому поводу думают другие — мне все равно. Любовница? Даже хорошо, к тебе тогда вряд ли кто подойдет с неприятными вопросами. Важно, что мы знаем, как дела обстоят на самом деле.

— И как же?

— А вот здесь я приму любое твое решение. Как бы то ни было, на самом деле в отношениях все решает женщина. Мужчина может предпринимать любые попытки, пытаясь склонить к положительному ответу в свой адрес, но последнее слово всегда за женщиной. Все, Ландыш, давай пока закроем тему взаимоотношений. Мне поработать надо. Иди наслаждаться заслуженным отдыхом, однако без Виктора из офиса ни ногой.

Я не пошевелилась. Он удивленно вздернул бровь:

— Ландыш?

— Думаю, будет справедливо, если я тоже выставлю условие.

— Так-так, милая, решила поторговаться?

— Возможно, — я сцепила за спиной руки до боли, боясь сорваться.

— Хорошо, справедливое решение. Что ты хочешь в качестве компенсации за навязанную прогулку?

— Вы продолжаете держать дистанцию на работе, не поддаетесь на провокации и не провоцируете меня. Я настаиваю на разделении личного и рабочего, потому что увольняться не хотелось бы.

— А как же поддержание легенды? — деланно удивился Вишневский.

— Ой, нашим офисным ничего не надо. Они уже итак надумали много чего, — отмахнулась я и тихо добавила, — я не хочу, чтобы Витька узнал.

— Я смотрю, ты приняла ситуацию.

— А выбор? Сделать я ничего не могу, остается лишь махнуть рукой и дать людям рассказывать небылицы. Вероятно их жизнь столь бедна на события, что они суют нос в чужую.

— Хорошо. Я принимаю твое условие с оговоркой, что утренние кофепития остаются неизменными. Теперь можешь расслабиться. В рабочие часы я останусь въедливым и строгим начальником.

После его слов я покраснела, но последовала совету. Рано, потому что Вишневский небрежно заметил:

— Я надеюсь, что это все-таки толстовка твоего брата. Только то, что ты временно живешь под его надзором, прощает мужские вещи на тебе.