Офицер

Форма мне была к лицу. Обмундирование выдали хлопчатобумажное. Мы остались в учебном центре на месяц проходить курс молодого бойца. Гоняли нас до седьмого пота. С утра и до самого вечера изучали уставы, ходили строевым шагом, стреляли из автомата и пистолета. Основной упор был сделан на физическую подготовку. Каждое утро – бег на три километра с полосой препятствий. Начальник кафедры физической подготовки, полковник Киктенко, отбирал сильнейших курсантов для сборной команды училища. Присматривались к нам и специалисты по боевым искусствам. Все нормативы мне давались легко, но чувствовалась общая усталость от напряженного распорядка дня. Я не высыпался и был всегда голодный. Набирал в карманы сухари, которые сушили на кухне, потом при случае грыз их. Со временем чувство голода прошло, но первый месяц был самый трудный из всех лет курсантской учёбы.

1 сентября принимали присягу на Красной площади. Выстроились все московские училища. После церемонии курсанты прошли торжественным маршем перед заместителем министра обороны по учебным заведениям.

Так началась моя курсантская служба и учёба. В общежитии поселили в угловую комнату на солнечной стороне. Жили по четыре человека в комнате. Со мной попали: Серёга Ходаков – сын прокурора Краснодарского края, Лёха Головченко – сын полковника внешней разведки, которого Алексей никогда не видел, он был внедрён где-то за границей. Лёха был слабоват физически – маменькин сыночек, но с головой у него было всё в порядке. Поступить в институт Алексею, наверное, помогли сослуживцы отца из внешней разведки.

Ходаков наоборот, хорошо был развит физически, занимался боксом. Отец его в училище устроил, чтобы за драки в тюрьму не попал. Третьим был Витя Синько, выпускник московского Суворовского училища. Отец у него погиб при исполнении служебных обязанностей – в училище проходил вне конкурса. Многие медалисты поступить не смогли, так как это заведение было наполнено сыночками высоких чиновников. Я по сравнению с ними был из колхозной глуши, но мой английский был одним из лучших. Может, помогло и то, что я два года работал на КГБ.

Всех курсантов с первых дней учёбы стали вызывать в особый отдел для дачи подписки о сотрудничестве. Без этого учёбы здесь не бывает. Меня тоже вызывали. Тогда же я и взял второй псевдоним для работы на внешнюю разведку. Беседа с контрразведчиками всегда имела сладковатый оттенок. Говорили они тихо и спокойно, но боялись их все. От этих сладких речей могло стать очень горько. Лишнего говорить в среде, где я находился, нельзя – всё доложат и спрос будет серьёзный.

С первых дней я настроился окончить училище с золотой медалью. Широкая дорога по службе мне светила только через отличную учебу. Командир 9-й роты, капитан Компаниец, дал перечень предметов, которые мы будем изучать на протяжении всего курса. Я пошёл в учебную часть, взял перечень предметов, которые идет в диплом с оценками. Выяснил, что во втором семестре несколько предметов идут в зачетную ведомость для диплома. На них я и решил обратить особое внимание.

Ребята в нашем взводе были подготовлены хорошо. Отличников на первом курсе было много, хотя учиться было очень тяжело, поток информации обрушился на нас, как дождь из ведра. На самоподготовке не успевал всё выучить, занимался до отбоя, а иногда и ночью, благо, что после отбоя не запрещалось заниматься, в комнате стояла настольная лампа. К физическим нагрузкам добавились и умственные нагрузки. Чередование учебы и спорта давало разгрузку.

Командир нашего 4-го взвода, капитан Селин, был очень спокойным и невозмутимым человекам. Его все уважали. Ротный «компана» – противоположность ему крикливый и злопамятный. Дисциплину я не нарушал, передо мной стояла одна задача – накопить первоначальные знания, чтобы на этой базе строить будущее. Если пропустить хоть одну лекцию, потом трудно догонять. Заметил, что по гуманитарным предметам можно на дополнениях к основным занятиям зарабатывать отличные оценки. На семинарах тоже старался по всем вопросам сделать дополнения. Некоторые во взводе с недовольством посматривали на меня, но напрямую выступить боялись, никто не знал, кто у кого за спиной стоит, поэтому можно было нарваться на неприятности. К тому же я уже хорошо подружился с Ходаковым. Вдвоём мы бы смогли забить любую группу, не говоря об одиночке. Свои лидерские качества я не проявлял, стоял всегда в стороне от толпы. Лидировали москвичи. В нашем взводе был сын члена ЦК КПСС Гришина, секретаря московского горкома партии. Молодой Гришин был заносчивый, наглый и бесцеремонный. Командование его боялось. Особых вольностей он не допускал, но своим положением всегда кичился. Хорошо, что он не в нашем отделении был, а то рано или поздно его бы взгрели. С рук такое не сходило, отчислили бы из училища. Командирами отделений ставили кадетов. Нашим отделением командовал бывший кадет Синько. Старшими рот и заместителями командиров взводов назначали тех, кто поступил в институт из войск.