Офицер черноморского подплава

Чтобы отвлечь внимание нижних чинов и горожан, командующий флотом А.В. Колчак приказал провести на Нахимовской площади парад морских частей и войск гарнизона. Перед парадом епископ Сильверст отслужил «благословенное молебствие» богохранимой державе Российской, народному правительству, верховному главнокомандующему и всему российскому воинству. Парад привлек на площадь Нахимова большое число горожан. После прохождения войск, когда парад закончился, в час дня официальные лица, командование флота и духовенство отправилось на обед к генерал-губернатору города контр-адмиралу Веселкину. Воскресный день продолжился митингами на Историческом бульваре и на Большой Морской улице у здания Городской думы.

В два часа дня во флотском экипаже начался митинг матросов, солдат и портовых рабочих. Очевидец вспоминал: «После обеда началось увольнение. Все матросы, как по приказу, шли на митинг в экипаж к двум часам. Весь двор в экипаже был полон матросов, и все шли и шли, но солдат было мало. Выступил матрос и сказал, что митинга начинать нельзя, потому что в казармах два полка находятся на казарменном положении. Нужно их освободить и пригласить на митинг. Поднялся шум, крики, что нельзя допустить повторения 1905 года, что надо послать делегатов и пригласить солдат на митинг, а также послать делегацию к командующему флотом адмиралу Колчаку, пригласить его на митинг и спросить, почему он не признает Временного правительства. Все закричали, что предложение правильное. Проголосовали, оно было принято единогласно».

Адмирал Колчак на митинг приехал и выступил с большой речью.

В течение дня на улицах и площадях Севастополя прошли еще несколько стихийных митингов, в том числе на Историческом бульваре. Особенно крупный митинг состоялся на улице Большая Морская у здания Городской думы, где на девятнадцать часов было назначено заседание. Под давлением масс Городская дума решала вопрос о разоружении полиции и жандармерии и создании в городе милиции. Так как эти вопросы были вне компетенции Городской думы, на ее заседание пригласили командующего Черноморским флотом вице-адмирала Колчака, который приехал вместе с генерал-губернатором контр-адмиралом Веселкиным. Вопросы разоружения полиции и жандармов были решены, а на период создания милиции в городе вводились флотские патрули. В час ночи под крики «Ура!» Колчак покинул заседание Городской думы.

Позже А.В. Колчак вспоминал: «Лишний раз я убедился, как легко овладеть истеричной толпой, как дешевы ее восторги, как жалки лавры ее руководителей…»

Подводная лодка 2-го дивизиона «Кашалот» готовилась к выходу в море. Боезапас уже погрузили. Продолжали грузить продовольствие, запасные части… Погрузку прервал стихийный митинг экипажа, который начался прямо на причальной стенке Подплава. С импровизированной трибуны, составленной из ящиков с запасными частями и бочек из-под машинного масла, один за другим выступали матросы лодки:

– В России, братцы, революция! Николашку кровавого сковырнули, теперь свобода! Надо избрать нового командира. Выдвигаю на голосование одну кандидатуру – старшего лейтенанта Столицу! Какие будут соображения?

– Да чего там! Знаем, он хоть и офицер «старого режиму», но добер к матросу!

– Не первый год служим…

– Даешь Столицу!

– А что старшой? – раздался чей-то голос. – Что с Монастыревым? Строг больно, не уважает матросов, редко отпускает на берег.

Матросы загалдели…

– А остальные офицеры? Минный офицер Ярышкин, приверженец старых порядков на флоте, больно требователен…

– А механик?

– Механика знаем… Да и минный офицер зря не придирается…

Офицеры, находившиеся тут же на причале, слушая матросов, недоуменно переглядывались…

Наконец матросы, пошумев и поспорив, решили:

«Разрешить остаться офицерам на лодке».

Ответственный за погрузку минный офицер «Кашалота» лейтенант Ярышкин, оглядев собравшихся, спокойно, хотя в душе у него все кипело, скомандовал:

«Заканчивать погрузку!»…

О чем-то подобном, об отношении команды к своим офицерам, позже вспоминал офицер черноморского Подплава Н.А. Монастырев: «Всю «прелесть» свободы революционного флота я почувствовал сразу же по прибытию на подводную лодку «Орлан». Команда тут же собралась на митинг, чтобы решить… нужен ей новый офицер или нет. Двое из команды служили со мной на «Крабе». Одного из них я как-то наказал за пререкание с унтер-офицером… Предъявленные мне претензии сводились к тому, что я строг, приверженец старых порядков, не уважаю матросов, редко отпускаю их на берег.

Наконец, матросы передали мне окончательное решение: команда надеется, что я исправлюсь, а потому разрешает мне остаться на борту «Орлана»…»

6 марта 1917 года в севастопольском Народном доме, что на Базарной площади у Артиллерийской бухты, при стечении народа состоялись выборы в городской Исполнительный комитет. Выбрали девятнадцать человек: трое – от городской думы, трое – от населения, шестеро – от рабочих, трое от гарнизона и четверо – от флота.

В этот день, у далеких берегов Босфора, подводная лодка «Нерпа» потопила турецкую шхуну с углем.