Офицер и шпион

– Его зовут полковник дю Пати де Клам.

– И вы встречались с дю Пати?

– Да, часто. Обычно по вечерам и в публичных местах – в парках, на мостах, в туалетах.

– В туалетах?

– Да. Хотя полковник при этом предпринимал меры предосторожности, маскировался, приходил в черных очках и с накладной бородой.

– А какие послания вы передавали от дю Пати вашему родственнику и назад?

– Всякие. Предупреждения о публикациях, которые могут появиться в газетах. Советы, как на них реагировать. Один раз, я помню, передавал конверт с секретным документом из министерства. В некоторых посланиях упоминались вы.

– Я?

– Да. Например, я помню две телеграммы. Они запечатлелись у меня в памяти, потому что были очень старыми.

– Вы помните, что в них говорилось?

– Помню, одна имела подпись «Бланш» – ее написал дю Пати. На другой было иностранное имя.

– Сперанца?

– Именно – Сперанца! Эту телеграмму по просьбе полковника написала мадемуазель Пэ, она и отнесла ее в почтовое отделение на улицу Лафайет.

– Они говорили, для чего это делают?

– Чтобы скомпрометировать вас.

– А вы помогали, потому что считали вашего родственника невиновным?

– Естественно. По крайней мере, в то время.

– А теперь?

Кристиан, прежде чем ответить, задумывается. Он допивает чай и ставит чашку с блюдцем на стол – жесты неторопливые и выверенные, но и они не могут в полной мере скрыть тот факт, что эмоции переполняют его.

– Несколько недель назад, после того как мой родственник перестал выплачивать моей матери ее ежемесячную ренту, я справился у Ротшильдов. Никакого банковского счета на ее имя не оказалось. И никогда не было. Она нищая. Я считаю: если человек может вот так предать собственную родню, то без зазрения совести может предать и свою страну. Вот почему я пришел к вам. Его необходимо остановить.

Дальнейшие действия очевидны. После подтверждения этой информации ее следует передать Бертюлю, энергичному судебному следователю с красной гвоздикой в петлице, чье неторопливое расследование фальсифицированных телеграмм все еще продолжается. Поскольку именно я подал исковое требование, решено, что я и должен написать ему, указывая на критически важного нового свидетеля. Кристиан соглашается свидетельствовать, но потом меняет решение, когда его родственник обнаруживает, что он посещал Лабори, а затем снова меняет свое решение, поняв, что будет вызван к судье в любом случае.

Эстерхази понимает теперь, что тучи над ним сгущаются, и потому вызывает меня на дуэль. Он сообщает в прессу, что ходит близ моей квартиры в надежде встретиться со мной и на этот случай носит с собой тяжелую трость из вишневого дерева, выкрашенную красной краской, намереваясь размозжить мне голову этой тростью. Он заявляет, что он специалист по боевому искусству сават[62]. Наконец он пишет мне письмо и передает его в прессу:

Ввиду Вашего отказа драться, продиктованного исключительно страхом перед серьезным противником, я, как Вам известно, тщетно искал Вас на протяжении нескольких дней, но Вы бежали от меня, как трус, каковым Вы и являетесь. Сообщите мне, в какой день и в каком месте Вы в конце концов наберетесь мужества встретиться со мной лицом к лицу, чтобы получить от меня заслуженную порку. Что касается меня, то я, начиная с завтрашнего дня и три дня подряд, в 7 часов буду прогуливаться по улицам Лисабон и Неаполь.

Я не отвечаю ему лично, поскольку не имею ни малейшего желания входить в прямую переписку с таким существом. Вместо этого я тоже делаю заявление для прессы:

Удивлен, что мсье Эстерхази не встретил меня, если только искал, потому что я ни от кого не скрываюсь. Что касается угроз, содержащихся в его письме, то в том случае, если попаду в засаду, я полон решимости использовать имеющееся у каждого гражданина право на законную защиту. Но я буду помнить, что мой долг по отношению к Эстерхази – сохранить ему жизнь. Этот человек должен предстать перед судом, и я не прощу себе, если накажу его своими руками.