Офицер и шпион

Подходит к шкафу, достает ящик, вытаскивает толстую зеленую папку с черными тесемками. Развязывает их, вытаскивает фотографию «бордеро» и разные трафареты и таблицы. Кладет в ряд «бордеро» и письма, затем берет трафареты из прозрачной бумаги, разлинованной на квадратики, и накладывает по одному на каждый из трех документов. Включает лампу и, переведя лупу в рабочее положение, начинает их изучать.

– Ага, – бормочет себе графолог под нос, – ага, да, да, ага… – Делает несколько быстрых записей. – Ага, ага, да, да, ага…

Я несколько минут наблюдаю за ним. Наконец терпение мое лопается:

– Ну? Они написаны одной рукой?

– Идентичны, – отвечает он. Изумленно покачивая головой, поворачивается ко мне. – Абсолютно идентичны!

Я не могу поверить, что Бертийон так быстро пришел к заключению. Фундамент, на котором покоилось дело Дрейфуса, рухнул: его обрушил тот самый эксперт, который в свое время его и воздвиг.

– Вы готовы дать письменное показание?

– Безусловно.

«Безусловно?» Фотографии преступников на стенах будто водят вокруг меня хоровод.

– А если я вам скажу, что эти письма не были написаны Дрейфусом? Они писались здесь, во Франции, этим летом.

Бертийон беззаботно пожимает плечами:

– Тогда я скажу, что евреи сумели научить кого-то писать, используя систему Дрейфуса.

Я иду назад с острова Сите на Левый берег. Пытаюсь найти Армана дю Пати в Министерстве обороны. Мне говорят, полковника сегодня не ожидают, но его можно найти дома. Младший штабной офицер дает мне адрес – проспект Боке, 17.

Я снова отправляюсь в путь. В какой-то момент я словно прекращаю быть армейским офицером и становлюсь детективом. Выхаживаю по улицам. Опрашиваю свидетелей. Собираю улики. Если все это закончится, может быть, мне стоит подать заявление на работу в полицию.

Проспект Боке – приятный и богатый, расположен близ Сены, сквозь кроны деревьев на улицу проникают солнечные пятна. Квартира дю Пати на втором этаже. Я звоню несколько раз, не получая ответа, и уже собираюсь уходить, когда замечаю тень, чуть шевелящуюся в зазоре под дверью. Я звоню еще раз.

– Полковник дю Пати? Это Жорж Пикар.

Молчание, потом приглушенная команда:

– Минуту! – Отодвигаются щеколды, поворачивается замок, дверь чуть приоткрывается. Сквозь монокль на меня смотрит увеличенный глаз. – Пикар? Вы один?

– Да, конечно. С кем мне еще быть?

– Тоже верно. – Дверь открывается полностью, и я вижу дю Пати в длинном красном шелковом халате, расписанном китайскими драконами, на его ногах голубые марокканские тапочки, на голове – турецкая феска. Полковник небрит. – Я работал над моим романом, – объясняет он. – Входите.

В квартире пахнет благовониями и сигарным дымом. В шезлонг свалены грязные тарелки. Листы рукописи сложены на секретере, разбросаны по полу. Над камином висит картина обнаженной рабыни в гареме, на столе – фотография в рамочке: дю Пати и его аристократка-жена Мари де Шанплуи. Он женился на ней перед самым началом истории с Дрейфусом. На фотографии она держит ребенка в крестильной сорочке.

– Так вы снова стали отцом? Примите мои поздравления.

– Спасибо. Да, мальчику год[38]. Он сейчас с матерью в ее семейном имении. А я остался в Париже писать роман.

– И что вы пишете?

– Это тайна.

Я не понимаю: он имеет в виду жанр или нынешний статус своего творения. Дю Пати, кажется, спешит вернуться к своей работе, – по крайней мере, сесть он меня не приглашает.

– Тогда вот вам еще одна тайна, – говорю я, открывая портфель. Я даю ему одно из писем Эстерхази. – Возможно, вы узнаете почерк.

Дю Пати узнает почерк мгновенно – я вижу это по его непроизвольному вздрагиванию, а потом – по попытке скрыть смущение.

– Не знаю… – бормочет он. – Что-то знакомое. И кто это писал?

– Этого я вам не могу открыть. Но скажу со всей определенностью, что не наш друг с Чертова острова, потому что оно писалось в прошлом месяце.

Полковник возвращает письмо мне, явно не желая иметь к этому хоть какое-то отношение.

– Покажите это Бертийону. Графолог – он, а не я.

– Уже показал. Бертийон говорит, что почерк идентичен почерку на «бордеро». «Идентичен» – так он и сказал.

Наступает неловкое молчание, дю Пати пытается его закамуфлировать: он дышит на одну сторону монокля, на другую, потом протирает стекло о рукав халата, возвращает в глазницу и смотрит на меня.

– Вы с чем конкретно ко мне пришли, Жорж?

– Я исполняю мой долг, Арман. Моя задача – устанавливать потенциальных шпионов, и, кажется, я нашел еще одного: предателя, который каким-то образом вышел сухим из воды, когда вы два года назад возглавляли расследование по Дрейфусу.

Дю Пати оборонительно складывает на груди руки в широких рукавах халата. Вид у него нелепый – как у мага из кабаре «Черная кошка».

– Я никогда не пытался выдать себя за вещателя истин, – произносит он. – Не исключено, что в дело были вовлечены и другие. Сандерр считал, что у Дрейфуса был как минимум один сообщник.

– У вас были имена?

– Лично я подозревал его брата Матье. И Сандерр тоже, вообще-то говоря.

– Но Матье в то время не служил в армии. Его даже в Париже не было.