Офицер Красной Армии

— Ясно, продолжайте с трофеями… Да, кстати, что там с раненым?

— Не знаю, Анна его ещё осматривает, но вроде что-то серьёзное.

— Продолжайте, а я пойду, узнаю.

Не успел я пройти две подводы, как мне на встречу попался капитан Игнатьев.

— Как там ваш парень? — первым спросил я его.

— Борт-стрелок мой, отличный стрелок, два 'мессера' на счету имеет. Игорь в тяжёлом состоянии, его оперируют. Вроде до гангрены дело дошло. Его ведь ранило при покидании машины, а это было семь дней назад.

— Понятно. Ну, Анна, врач опытная, все её хвалят, так что будем надеяться, она вытянет парня.

— Лекарств у неё мало, жаловалась, но на Игоря должно хватить, — вздохнул капитан и немного встряхнувшись, посмотрел в сторону двух своих подчиненных, Захаренко и второго летуна, фамилии я не знал, но слышал, что его звали Олег. — Вы в Марьяновку пойдёте?

— В точку. Стемнеет скоро, успеем дойти. Там и переночуем, завтра с новыми силами вперёд, к фронту.

— Я не рассказал, как мы в плен попали. Нас одна женщина укрыла, дала обсушится, накормила, да сосед её падаль, сдал нас полицаям. Били её, серьёзно избили. Хочу поквитаться.

— Всё в ваших руках, — с безразличием пожал я плечами. — Зайдём в деревню, можете заняться им. Я вам даже верёвку одолжу и мыло.

— Зачем? — удивился капитан.

— Бандитов и пособников вешают. Расстрел применяется только для военных преступников.

— Ах, вон вы о чём. Понял, там разберёмся.

Через час мы выдвинулись дальше. До Марьиновки осталось километра четыре, до темноты успеем.

Эпопея с танками не прошла зря. Кроме мин, я дополнительно снял ещё штук двадцать, мы обогатились двумя прицелами к пушкам, двумя танковыми пулемётами. Точно такими же как у меня, ими владели оба танкист, предав 'Максим' летчикам. Потом, ещё тридцатью двумя дисками к ним и не малым количеством боезапаса, два не вскрытых цинка с патронами даже нашли.

А останки погибших танкистов мы похоронили, экипажи обоих танков, двух парней из первой машины и трёх из второй. Так и осталось тайной, куда делся третий из первой машины, может ему повезло и он остался в живых? Кто знает.

Только с раненым летуном всё было плохо, Анна провела операцию, но честно сказала что можно надеяться только на молодой организм парня и не придётся ему резать руку.

Перед самой темнотой мы вошли в Марьяновку. Обоз медленно двигался в сторону дома, где квартировали до этого полицаи, а мы, оставив повозки позади, начали зачистку поселения.

Петли на двери в хату скрипели, причём мерзко так, а от того что мы заседали именно в этой хате и двери постоянно закрывали и открыли, то скрип мы этот слушали постоянно. Наконец сидевший за столом Семенов не выдержал и приказал оставить дверь открытой, устало потирая пальцами виски.

— Давайте следующего! — крикнул он.

Капитана меня удивлял, со своего двадцатилетнего возраста я как то не обращал внимания на усталость и трудности, поэтому даже сейчас выглядел бодряком, но вот тридцатидвухлетний Семенов явно проигрывал мне в этом. Но это и понятно, мало того что возраст, так ещё он совсем недавно оправился от тяжелого ранения, а тут такой экстрим.

— Отдохни, завтра много работы, а я закончу, — велел я ему.

— Я справлюсь, — поморщился он.

Семенов помимо обязанностей командира обоза, командира взвода пехоты взял на себя ещё выполнение работу начальника штаба группировки. Штабист он был так себе, так что я планировал его поставить на батарею.

— Это не предложение. Это приказ. А то всего полчаса находимся в этом селе, приняли только двух желающих вступить в наши ряды, а ты уже квелый. Отдыхай.

Мы несколько часов перешли на ты, поэтому говорил я спокойно, без командных ноток.

— Есть, — устало мотнул головой Семенов, — Разрешите идти?

— Иди, в соседней хате твоя жена, как мне доложили, уже организовала постой. Танкисты жаловались, они эту хату первыми приметили, да она отбила.

— Аня может.

Капитан передал мне блокнот, куда записывал претендентов и, забрав висевшую на вешалке шинель, накинув её на плечи, вышел из хаты. Нетерпеливо мнущийся у дверей пожилой мужчина, распрямил кепку и, надев её, сделав два чеканных шага, вскинул руку к виску:

— Красноармеец Михайлов. Егор Дмитриевич. Сто четвертый стрелковый полк. Шестьдесят вторая Туркестанская стрелковая дивизия.

— Пятая армия? — уточнил я, записывая.

— Да, товарищ старший лейтенант.

— Когда были призваны и как оказались в окружении? — привычно спросил я и стал записывать данные, что диктовал пожилой красноармеец.

Закончив, я посмотрел на него и сказал:

— Ваша воинская специальность — стрелок. Но в роту мотострелков мы набираем молодых парней, не старше двадцати пяти лет. Иначе не выдержать темпа боя. Вам сорок шесть лет, вы даже в артиллеристы не годитесь. Ездовые нужны, но временно, пока мы не пересядем на технику. У меня нет для вас места, единственно что…

— Я согласен, — быстро сказал бывший воронежский житель.

— Не торопитесь. Мы формируем взвод снабжения, с приданным хозотделением. Какая у вас гражданская профессия?

— Так механик я. Ремонтирую швейные машинки.