Офицер особого назначения

— Как наши действия воспримут отдельные представители СМЕРШ? Наживем там недругов, — с тревогой проговорил Сергей.

— Подготовим обоснованные выводы с неопровержимыми фактами, сами потом пусть разбираются. Меня сейчас интересует другой вопрос — как поведет себя Усатый при встрече со «старшим лейтенантом»? Автомашину за ним я уже послал, скоро прибудет. Фамилия его Бергер, он немец, — ответил Кавригин. — Возможно, и Усатый вовсе не украинец, как он тебе сказал, а черт знает кто.

— Надо строго-настрого предупредить того и другого, чтобы на очной ставке говорили только по-русски, — посоветовал Сергей.

— Предупредим. Но немецкий я знаю. Если начнут перебрасываться отдельными словами, переведу. Бергер стал совершенно «преданным» нам человеком. Вряд ли нарушит требование.

Вскоре возвратилась автомашина, посланная Кавригиным за арестованным Бергером. Тот не спеша вошел в «келью», поклонился Зверю, совершенно не удивившись его присутствию вместе с Кавригиным, сказал ему неизвестно за что спасибо.

В комнату пригласили Игоря и Марию в качестве понятых, рядом с ними встала Ирина.

Сергей спрыгнул в подполье, помог Усатому выбраться на поверхность.

— О майн гот! — не смог сдержаться он. — Герман? Тебя же не должно быть на этом свете. По моим сведениям, тебя расстрелял Зверь. А выходит, ты жив и, похоже, здоров. Чудеса!

— Фриц! — не менее радостно воскликнул Бергер, — Откуда ты взялся? Тебя тоже давно похоронили. На поминках я даже лишнего хватил. Вот уж кого не ожидал встретить! Ганка бы обрадовалась, увидев нас живыми и невредимыми. Правда, тебя немного царапнуло? А я жив и здоров благодаря Зверю.

— А я по его милости оказался в этой противной яме.

— Какова ваша настоящая фамилия? — обратился Кавригин к Усатому.

Тот промолчал, злобно поглядывая на Зверя.

— Блаттлаус, — ответил за Усатого Бергер. — В переводе на русский язык — тля.

Когда понятые покинули «келью» и конвой увел прихрамывающего Бергера, Кавригин обратился к арестованному:

— Что теперь скажете, господин Тля?

— Блаттлаус, — поправил тот оперативника. — Дайте мне пистолет с одним патроном. Как офицер офицеру. Застрелюсь.

— Кто вы по воинскому званию? — спросил Зверь.

— Фельдфебель, — необдуманно ответил Блаттлаус. — Какое отношение к просьбе имеет мое звание?

— Как «офицер офицеру» — не сходится. Вы не являетесь офицером, — ответил Сергей.

— Откуда вам известна присказка «не сходится»? — прищурился Фриц.

— Один мой знакомый из СМЕРШ выражался так в разговоре со мною, — сказал Сергей.

Блаттлаус умолк, но тут же неожиданно выкрикнул:

— Вызываю вас на дуэль всего с одним патроном мне и любым количеством к вашему пистолету.

— Не выйдет! По вашим немецким канонам стреляться с не офицером я не имею права. В разведцентре мне этого не простят.

— Резидент — должность офицерская.

— Вы уже не резидент, рядовой агент.

Кавригин встал, давая понять: разговор окончен. Он пошел к двери, Блаттлаус засеменил вслед, придерживая раненую руку, опасливо поглядывая на Зверя, стоявшего рядом с ямой.

Постепенно улеглись эмоции, связанные с разоблачением вражеского агента, имевшего контакты с представителем контрразведывательной организации СМЕРШ, что явило собою венец напряженной и опасной работы большого количества оперативного состава разведывательного отдела войск НКВД по охране тыла Юго-Западного фронта. А перед «Гидрой» уже поставили новые задачи. Думать Сергею было над чем. Уезжая, Кавригин предупредил: работу «Гидры» следовало расширить, углубить, укрепить, тем самым оправдать доверие к новому резиденту разведцентра немецкой группы армий «Юг».

События последних дней непосредственным образом отразились на жизни Ирины. Она ожила: глаза сияли, красивая улыбка не сходила с лица, щеки украшал непроходящий румянец, фигура подобралась, не покидало радужное настроение. От недавней подавленности не осталось следа. Ее радость омрачал лишь Сергей. Он не разрешал окончательно переселиться в его «келью». Женщина понимала, «келья» — штаб резидента, руководителя «Гидры». Там постоянно кто-то бывает, ведутся конфиденциальные переговоры, потому свои рвущиеся наружу чувства она сдерживала. Но и то, что Ира могла видеть его в любое время дня и ночи, быть под его защитой, казалось выше ее недавних мечтаний. Быстро адаптировалась она и к новым условиям проживания, и к деятельности в качестве радистки.