Офицер по вопросам информации

— Совершенно нахально. Я был откровенно смущен, не так ли, Макс?

— Абсолютно. Я до сих пор содрогаюсь, когда вспоминаю это.

Фредди рассмеялся. Митци промолчала.

Макс продолжал думать о Лайонеле.

~~~

Это было отлично, может, куда лучше, чем было в прошлом.

Подготовка была проведена, но не организация работы вызывала у него глубокое чувство удовлетворения. В ее основе была красота замысла, его простая и четкая тригонометрия.

Были моменты, когда он побаивался, что взял на себя слишком много. Теперь он мог это признать, теперь, когда был так близок к цели и все развертывалось перед его глазами.

Он любил такие моменты и пытался запомнить почти головокружительное чувство ожидания.

Перечитывая слова, он понимал, что некоторые вещи лежат за пределами языка.

День восьмой

Макс проснулся рывком. Сначала он не понимал, что происходит, но затем до него медленно дошло.

Он с трудом рассмотрел светящийся циферблат наручных часов — минуло пять, а это означало, что Басуттил опаздывает уже на семь часов.

Макс первым ушел с обеда и заторопился домой, чтобы успеть на десятичасовую встречу. Он собирался бодрствовать до полуночи, пока не начнет клевать носом. Он оставил дверь в свою квартиру приоткрытой. В таком положении она и оставалась.

Может, Басуттил попал под один из ночных налетов и получил ранение? Сомнительно. «Восемьдесят восьмые» сконцентрировали все усилия на аэродромах, к которым шли волна за волной. Предполагалось, что Кессельринг полностью в курсе дела о прилете подкрепления и делает все, что в его силах, дабы сорвать операцию — уничтожить посадочные полосы, а то, что останется от них, превратить в пыль бомбами замедленного действия.

К семи часам от детектива по-прежнему не было никаких известий.

Макс покинул квартиру, прикрепив к дверям записку, что идет на работу, и написал номер телефона. Выйдя, он коснулся рукой мотоцикла, как бы прося у него прощения. Он нещадно гнал его по пути домой, и он то и дело взлетал в воздух, когда Макс огибал гавань Марсамксетт. Горючее было на исходе, но под сиденьем вместе с мотком шланга хранился запас, который можно было перекачать в случае острой необходимости. Он снялся с места.

В офисе царила атмосфера ожидания. Все знали, что должно произойти, но никто не был в курсе дела, когда именно. Все собрались на крыше церкви Святого Иосифа, не отводя взглядов от далекой горной гряды, где плечом к плечу стояли Рабат и Мдина. Оттуда, с запада, и должны были появиться «спитфайры».

Высоко в небе кружили «сто девятые». Они наблюдали, дожидаясь своего часа.

К девяти часам Басуттил так и не дал о себе знать, и Макс позвонил в «Ил-Бергу». Лилиан еще не появилась на работе, что было довольно странно. Обычно она сидела за столом с восьми часов. Следующий звонок был к ее тете в Мдине.

— Тереза, это я, Макс.

— Как приятно слышать твой голос.

— Лилиан дома?

— Нет, она на работе. Ушла довольно рано и в Та-Куали села на автобус с летчиками, как обычно делает.

— Но на работе ее нет.

— Сейчас она уже должна быть там.

— Ну так вот — ее нет. И никто ее не видел.

— Макс, о чем ты говоришь?

Он услышал нотки беспокойства в ее голосе.

— Она, наверное, не успела сесть на транспорт от аэродрома до Валлетты. Я уверена, что ничего не случилось.

Но Макс не был так уверен. Если даже она была бы вынуждена идти пешком всю дорогу — что просто невозможно представить, — все равно уже должна была бы прийти.

Он подождал полчаса, прежде чем снова позвонить в «Ил-Бергу», — и опять никого. Он чувствовал, как у него в груди начал нарастать страх. Сначала исчез Басуттил, а теперь Лилиан. Совпадение? Нет, если они действительно пропали. Это могло означать что-то гораздо более зловещее. Он вспомнил предупреждение Эллиота: они будут наблюдать за тобой. Может, ему стоило бы прислушаться к этим словам, может, полковник Гиффорд…

Нет, эта теория не выдерживает критики. Если Басуттил был задержан властями и при допросе из него выдавили имя Лилиан, почему он до сих пор не услышал стука в свою дверь?

Макс услышал в коридоре шаги, которые приближались к его кабинету. Он надеялся, что они принадлежали полковнику Гиффорду или тому рыжеволосому парню. Он был бы счастлив, если бы его вытащили отсюда и подвесили над углями, коль скоро это помогло разрешить вопрос о местонахождении Лилиан.

Шаги миновали его дверь.

Он, оцепенев, сидел на стуле, не в силах перевести дыхание. Не стоит отвергать немыслимое — Басуттил и Лилиан каким-то образом попали в руки убийцы.

Зазвонил телефон. Он сорвал трубку.

— Да.

Это был Люк Роджерс, заместитель цензора, который поделился кое-какими мыслями о перефразировании передачи Би-би-си.

— Я не могу сейчас разговаривать, Люк, я жду важного звонка.

— Надеюсь, что ты это не выдумал.

Макс чувствовал себя не лучшим образом из-за того, что ему пришлось прервать разговор с Люком, но его охватила паника, и он старался привести мысли в порядок.