Офицер. Слово чести (СИ)

Интересоваться куда это мне приспичило, тот не стал, мой денщик оседлал ему коня, да и мне Ворона и вьючную. Я прихватил нужные инструменты и покинув город поскакал прочь. Хм, как и я думал, слежка была, бричка за мной увязалось. Куда ты в лесу без дороги денешься? Так сбросив хвост, я добрался до почтовой станции, где мы, когда ночью везли пленного полковника, лошадей меняли, только к станции выходить не стал, а поискав в кустах, нашёл спрятанный железный ящик и утащил его подальше от станции, где и стал вскрывать. Ну точно, денежный ящик. Я в штабе и кабинет финансиста посетил, и когда приподнял его понял, совсем даже не пустой, оттого и прихватил. Сам нёс и в рапорте о нём не указывал. В ящике деньги и золотые монеты оказались, а сверху ведомость, тут была зарплата офицеров всей германской дивизии. Выходило почти сто тысяч, однако неплохо получилось. Все деньги были отправлены в сумку, ведомость тоже прихватил, и поскакал обратно. В полночь вернулся, денщик, что проснулся от шума, повёл лошадей в конюшню, а я отнёс сумку с трофеями к себе в комнату и убрал под кровать. Потом сложив вещи, приготовил багаж и лёг спать. Точнее сделал вид, оставив под одеялом контуры спавшего человека, а сам переоделся в тёмные одеяния и через открытое окно скользнул наружу. Через полтора часа я вернулся и раздушись действительно уснул. Этой ночью в Лодзи ночевал генерал Жилинский, прибыл по служебным делам, в истории моего мира именно он ответственен за провал наступательной операции в этих местах. Так что забрался в частный дом где тот встал на постой, через окно, вырубил, подушку на лицо, дождавшись когда тот дёргать престанет, проверил пульс и также через окно ушёл, посыпая путь жгучим перцем. А часовой как спал, так и спит стоя. Всё я проделал очень аккуратно, надеюсь смерть генерала примут за несчастный случай, а врачи, проведя поверхностный осмотр, только подтвердят это.

Утром, к моему удивлению, жандармы так и не нагрянули. Хотя я всё приготовил, багаж собран, чтобы незамедлительно выехать к ближайшей железнодорожной станции и дальше в столицу. Поэтому после обычного распорядка, я позавтракал и отправился в отдел, где продолжил работы. Главная новость в городе смерть генерала Жилинского, там жандармы также работали. Задания мне всё равно не давали, хоть чем-то займусь, той же канцелярией. Вечером у меня назначена встреча с командующим, однако за час до неё, меня нашёл в отделе тот же ротмистр и показал приказ, подписанный нашим командующим, направить меня спешно в столицу. Ну вот и всё, всё что я так готовил и тонко манипулируя поводил к себе интерес, совершилось. Поэтому показав приказ моему непосредственному командиру, он его подтвердил ещё и своей подписью, после чего мне в канцелярии штаба оформили командировку в столицу, всё же я человек военный, заехал на место постоя, забрав саквояж и вещмешок, после чего проследовал с жандармами. Только не на железную станцию. Тут у города был аэродром, у армии свой авиаотряд имелся, меня устроили во второй кабине, аэроплан был двухместным, багаж разрешили взять, тот входил в допустимый вес, и запустив двигатель, я искренне перекрестился, мы взлетели. Фуражка у меня на коленях лежала, на голове лётный шлем был.

Летели невысоко, метрах на двухстах, внизу дорога была, всадники скакали… Хм, причём быстрее нас, на что я указал лётчику. Тот крикнул — ветер встречный. Лётчик стал поднимать аэроплан, выискивая попутный ветер и видимо нашёл, скорость заметно повысилась, хотя и стало холоднее. Я же, убедившись, что летим нормально, решил подремать. Жаль привязных ремней тут не было, сиденье и всё. Если перевернуть аэроплан, то мы оба просто вывалимся. Лётчика жалко, но себя жальче. Поспать не удалось, тряска и ветер мешали, так что я стал изучать аппарат, землю внизу и систему управления. Жаль, что у меня в кабине дублирующего управления не было, попросил бы «порулить». Потом мысленно вернулся к событиям в Лодзи связанные с командующим, генералом Жилинским. Всё же его смерть признали насильственной, видимо ошибку всё же где-то допустил, сейчас шли следственные мероприятия. Однако я далеко, пускай ищут, это для сыскарей типичный «глухарь». Я с ним вообще никак не связан, разве что в одном городе вместе были.