Офицерская охота

И потопал по коридору, внушительно потирая распрямленной ладонью розовую лысину. Аналогично отреагировала сестра в туго затянутом на талии прозрачном халатике: крутанулась на месте и полетела по коридору, едва прикасаясь к полу точенными ножками.

Есть же такие необязательные люди, даже в медицине, подумала Наташа, покидая неприветливое заведение.

Еще один адрес.

— Комов? — переспросила женщина в белом халате, стоящая в коридоре стоматологического кабинета с сигаретой в зубах. — Зубного врача Комова?… Нет, не знаю… Да и некогда вспоминать, деньги приходится зарабатывать, трудиться… Извините, пожалуйста…

Погасила в консервной банке сигарету и поспешила к своему «зубодробильному» креслу…

Громадная, четырехэтажная поликлиника в другом районе города.

— Нам некогда давать справки, видите, сколько больных на очереди…

Но так было редко — в основном внимательно выслушивали, пытались вспомнить, когда и где слышали знакомую фамилию. И сочувственно предлагали ивановых, сидоровых, нестеровых. Расхваливая их профессионализм, умение лечить без особенной боли…

На следующий день — очередная «порция» поликлиник и кабинетов. С тем же результатом.

В голове — трезвон, ноги болят. Появилось чувство бессмысленности дальнейших поисков, желание окунуться в домашний уют, позвонить Николаю и признаться: прости, дорогой командир, устала, не могу больше видеть зубные протезы в шкафчиках, слышать оханье больных… Не могу! Перепасуй задание хотя бы Косте, он — молодой, резвый, справится.

Но признаться в немощи мешал гордый характер, проклятое самолюбие. Тем более, кому поплакаться — Николаю? Ни за что!

Все же поняла — задания не осилить, и придумала другой способ, менее перспективный, зато не такой утомительный. Если не получается непосредственное общение, почему не воспользоваться телефонной связью? Явная экономия времени и сил.

В одной из поликлиник девушка выпросила список номеров телефонов всех — или почти всех — стоматологических лечебниц столицы. Опять же — и государствнных, и частных. Заперлась в своей комнате, попросила мать не беспокоить, не кормить и не поить, забрала из коридора трубку радиотелефона. Принялась названивать, аккуратно вычеркивая из списка очередной номер.

Поиски сдвинулись с мертвой точки.

— Алло, стоматология? Скажите, пожалуйста, у вас врач Комов не работал?

— В какое приблизительно время? Год тому назад, два, три?

— Пожалуй, пораньше, — замешкалась девушка. — Кажется, семь-десять лет…

Отвечающая Наташе женщина оказалась отзывчивой и порядочной. Попросила подождать: она, дескать, опросит врачей и сестер. Ждать пришлось довольно долго — минут пятнадцать. Результат прежний — никто Комова не знает.

Девушка меняла подходы: то упоминала отчима, который оставил мать и дочь без средств к существованию; то плакалась об исчезнувшем отце, которого она надеется разыскать; то восхищалась профессионализмом стоматолога Комова — после его лечения она, дескать, ни одному врачу не верит.

Причины — разные, ответы — однообразны. Комова никто не знает.

Но не зря дедуля говорит: кто хочет, тот добьется. Не просто говорит — напевает. А Наташе очень, ну, очень хочется появиться перед командиром пятерки и небрежно, с усталым вздохом, уронить: нашла твоего Комова, на, держи его адрес и телефон. Представляла себе сдержанную улыбку на суровом лице Пахомова, ласковый взгляд и сердце замирало.

Может быть, из-за бешенного желания, может быть, просто повезло, но в частном стоматологическом кабинете, расположенном где-то в Пролетарском районе, мужской голос ответил не стандартной фразой.

— Вася Комов? Как же, как же, знаю этого оболтуса. Что он натворил?

От неожиданности Наташа онемела. Только таращилась на телефонную трубку и пыталась выдавить из себя хотя бы пару связных слов.

— Алло! Алло! Вы меня слышите?

— Да… слышу…

— Все же что натворил этот бездельник?

— По телефону трудно об»яснить — разрешите приехать?

— Ради Бога. С левяти утра до пяти вечера ежедневно, минус — воскресенья и праздники… Лучше — во второй половине дня. Я меньше загружен…

Ожидать вторую половину дня Наташа не в силах. В половине десятого утра она уже стояла в крохотной регистратуре возле стола, за которым сидела полная женщина с крашенными волосами, в белом наглаженном халате. Скорей всего, супруга владельца кабинета. Или — сестра-племянница.

Очередь больных сравнительно небольшая — три человека: одышливый старичок с белоснежным носовым платком, прижатым к щеке; молоденькая девица, охающая и ахающая; парень, накачанный и наглый — то и дело скалится, пытается заглянуть в декольте девице. Ни малейшего намека на зубное недомогание — смеется, шутит.

Сомова насторожилась. Ее встревожило не безболезненное состояние парня и ни его наглость. Почему, подшучивая над старичком и заигрывая с девчонкой, он обходит вниманием стоящую рядом Наташу? Или она настолько уродлива, что мужчины не удостаивают её ни словом, ни жестом?