Офицерский корпус Добровольческой армии: Социальный состав, мировоззрение 1917-1920 гг

В мае на квартире подчиненного Путилова — Ф. А. Липского — зародился Республиканский центр, почти тождественный Обществу экономического возрождения и начавший «субсидирование многочисленных военно-патриотических организаций, возникших в Петрограде». [213]На первом заседании успел поприсутствовать и Корнилов.

После событий 3–5 июля в столице и катастрофы Юго-Западного фронта и генералы, и деятели Республиканского центра окончательно убедились в слабости Временного правительства. Образовавшиеся ранее офицерские группы начали разработку конкретных планов подчинения Петрограда и установления диктатуры. Керенский, намеренно раздувавший шумиху вокруг «заговора», писал о планах захвата всех бронеавтомобилей гарнизона, ареста министров, Совета и едва ли не ликвидации отдельных деятелей Исполкома. [214]Действительно, еще в апреле появилась тайная офицерская ячейка, созданная по замыслу и при участии Врангеля (вероятно, с подачи его начальника — Крымова), опиравшегося преимущественно на старые знакомства и контактировавшего с гвардейцами полковником графом А. П. Паленом и поручиком И. П. Шуваловым. [215]Последний вошел в Республиканский центр, а вскоре оказался зачисленным в ординарцы к Корнилову, став связным со столицей. Во главе организации остался граф Пален.

Наличие среди заговорщиков гвардейских офицеров (кроме названных — полковники Ф. В. Винберг, князь В. В. Голицын и др.) вело к повышению враждебности к «господам временным» и к курсу на диктатуру как прообраз монархии. После же неудачи августовского выступления Корнилов счел сотрудничество с ними ошибкой и затаил неприязнь к гвардейцам.

Предположенная связь петроградской группы Палена с Крымовым, сохранившим идею похода на столицу, весьма логична ввиду собственной слабости в сравнении с гарнизоном; именно такие контакты вселяли определенные надежды. [216]Но в июле похода не произошло. Скорее всего, с такой развязкой не соглашался Корнилов, так как он фактически оказывался лицом к лицу с соперником. Другими причинами явились невозможность самочинного перемещения 3-го армейского корпуса (Верховный Главнокомандующий — еще Брусилов — считался «ненадежным» и в планы не посвящался), отсутствие предлогов и иных преданных войск.

Выше приводилась панорама добровольческого движения. Координация формирования ударных батальонов осуществлялась созданным 13 июня Всероссийским комитетом для вербовки добровольцев, действовавшим столь широко, что 5 августа был переименован в Центральный комитет по организации Добровольческой Революционной армии. [217]Главными достоинствами, по сравнению со столичными группами, были легальность, относительная массовость, демонстративная опора на поддержку офицерства и централизованность. В итоге многие мелкие инициативные структуры с громкими названиями, разбросанные по стране, постепенно присоединялись к Комитету. Приведем перечень лишь некоторых из них, сохранившихся благодаря упоминаниям в документах и мемуарах: Батальон Свободы, Добровольческая дивизия (видимо, ячейки «укрупнения» ударных частей), Лига личного примера, Общество 19?? года, Союз воинского долга, Союз спасения Родины, Союз чести Родины — в Петрограде, союз «Вперед за свободу!» — в Ялте, а также Армия чести, «Единение, честь Родины и порядок», Организация князя Мещерского [218]и др. Во многих городах, и не только в губернских, появились отделения Организационного бюро Комитета (всего 96). Правда, «Список областных комитетов и отделов, открытых Всероссийским Центральным комитетом по организации Добровольческой Революционной Армии с 3 июня по 20 июля 1917 г.» позволяет установить лишь 72 из них; из 73 городов один указан дважды. В частности, в Орле комиссаром Оргбюро стал некий вольноопределяющийся Прусс — увечный воин. [219]Как видим, кампанию проводили не только офицеры.

Единственной крупной организацией, влившейся в добровольческую структуру 9 августа, стал Комитет по формированию отрядов из увечных воинов. Его филиалы находились в Одессе, Павловске и Царском Селе, где, помимо столицы, шла вербовка в соответствующие полки, по одному на город. [220]Проектировалось расширение сети периферийных отделений.

Конечно, цели «внутреннего» применения добровольцев не афишировались, но подразумевались; мало кто из них заблуждался на сей счет. Напротив, многие полки и батальоны присваивали себе полуофициальное наименование «корниловские». Отдав шефство только 1-му Ударному отряду, генерал не возражал и против самоназваний, стремясь лишь не привлекать особого внимания правительства. [221]Чрезвычайно характерно, что в корниловскую сферу стремились прежде всего молодые, энергичные и честолюбивые офицеры, которым явно импонировал генерал героического ореола, генерал-вождь Корнилов. Аналогичная картина наблюдалась в революционной Франции, где младшие офицеры тяготели к удачливому Бонапарту.