Офицерский корпус Добровольческой армии: Социальный состав, мировоззрение 1917-1920 гг

В свою очередь, исключительность положения Добровольческой армии вызывала с весны 1919 г. усиливавшееся недовольство других частей ВСЮР. Врангель — правда, еще в бытность командующим Кавказской армией — отмечая «безмерные подвиги» и «заслуженную славу» добровольцев, в письме Деникину сожалел о предпочтениях и заботах, отданных командованием им в ущерб прочим. [705]Через год Слащов, державший в ежовых рукавицах и войска, и тыл, узнав о прибытии на полуостров скандально известного кутеповского воинства, небезосновательно обмолвился в приказе: «Теперь прощай порядок в Крыму!» [706]Помимо изрядной дозы фрондерства, данное заявление содержало прямое противопоставление с «коренными» добровольцами. Слащов резко отрицательно оценивал и стремительные карьеры «вундеркиндов», как он пренебрежительно называл юных генералов и полковников, и почти не допускал такого в своих войсках. [707]Критика содержала и справедливые моменты — за игнорирование талантливых офицеров, пришедших в Белое движение позже, — и упрямое нежелание признавать большую осторожность командования при выдвижении молодых.

Сменивший Деникина на посту Главнокомандующего Врангель первоочередной задачей считал подъем боеспособности войск путем решительного морально-дисциплинарного оздоровления и отдыха. «Разгул, хулиганство и бесчинства, наблюдавшиеся в первые дни по прибытии армии в Крым, были пресечены», — отмечал очевидец, приписывая это и воодушевлению от первых выступлений и приказов Врангеля, и неким «элементарным мероприятиям». [708]Разумеется, в реальности поразительная результативность была достигнута как раз благодаря «фонарной деятельности» Кутепова, беспощадно вешавшего «офицеров и солдат старейших добровольческих полков чуть не за каждое разбитое в ресторане стекло». [709]«С просьбами о помиловании по таким делам обращаться ко мне запрещаю, несмотря ни на служебное положение, ни на прошлые боевые заслуги», [710]— объявил он в приказе, тем самым окончательно аннулируя негласную неподсудность первопоходников. Этот единственно возможный путь был вполне созвучен предложению нового начальника штаба ВСЮР генерал-лейтенанта П. С. Махрова — «появление на улице в явно нетрезвом виде считать преступлением, влекущим предание военно-полевому суду и смертной казни». [711]Активно практиковались расстрелы за грабеж и разжалования за дебоши.

На успех восстановления порядка повлияли следующие факторы. Во-первых, энергичность, бескомпромиссность и широкое применение суровых карательных мер, уничтоживших уверенность во вседозволенности и безнаказанности. Во-вторых, «во время долгого отступления произошел естественныйотсев» — слабовольные, разочарованные, а также падкие на добычу от побед явно преступные элементы, покинули армию, так как «ее новый нравственный курс им был не по плечу». [712]В-третьих, среди добровольцев всегда была и тогда усилилась широкая прослойка, молчаливо осуждавшая насилия, а иной раз и расстреливавшая даже первопоходников, как случилось во 2-м Корниловском полку под Орлом. [713]Эти офицеры выказали мощную поддержку новому курсу, ожидая, что «Врангель всех, господа, подтянет» и «вот если б офицера на вешалку вздернули». [714]Поэтому, вопреки опасениям, личный состав подчинился, а не взбунтовался окончательно.

С этого времени наблюдался малозаметный и вместе с тем настойчивый идейно-нравственный возврат к подвижничеству первопоходников: «Не будем бояться язв своих. Чтобы от них избавиться, нужно их обнаружить. А чтобы их обнаружить, нужно обрести смирение». [715]Не распространившись широко, он охватил лучших представителей добровольчества, среди которых витали ожидания зарождения «какого-нибудь ордена, рыцарского общества». [716]Особенно сильно эти настроения проявились в первые эмигрантские годы; наиболее ярким примером оказался возникший в 1922 г. в среде корниловцев проект основания в армии «рыцарского Ордена Св. Александра Невского», главным лозунгом которого наряду со служением Родине и антибольшевизмом стала «беспрерывная работа над собой, борьба со своими дурными привычками и наклонностями везде, всегда и при всяких обстоятельствах». Офицеры подчеркивали, что вступление в него «должно производиться не просто записью, а после того, когда каждый проникнется задачами и целью Ордена, уверует в необходимость и спасительность этой идеи, после того, как проверит себя, подготовит и очистит искренним раскаянием перед самим собой свое сердце, сознается в своих ошибках и заблуждениях, и только когда почувствует в себе СИЛЫ на ВЫСОКИЙ НРАВСТВЕННЫЙ ПОДВИГпусть дает обещание быть истинным и верным рыцарем… Никаких прав и преимуществ Орден не дает, но одни обязанности, и обязанности далеко не легкие». [717]