Офицерский корпус Добровольческой армии: Социальный состав, мировоззрение 1917-1920 гг

Но ситуация была сложнее, чем кажется на первый взгляд. Еще в августе группа гвардейцев во главе с Кутеповым высказала открытую поддержку монархическим публикациям Шульгина, заявив: «Теперь мы знаем, за что мы боремся!», — чем вызвала неудовольствие Деникина. [759]Впоследствии Главнокомандующий без указания даты, но явно имея в виду данный случай, вспоминал, как «Кутепов на почве брожения среди гвардейских офицеров, неудовлетворенных «лозунгами» армии, завел речь о своем уходе», но его уговорили остаться. [760]Последовавшее почти сразу назначение Кутепова генерал-губернатором Новороссийской области очень напоминает почетную ссылку и одновременный запрет покидать армию. Командование знало, что его характер не позволит нарушить приказ и просто уехать. Кстати, в выступлении гвардейцев видится подоплека упомянутого разгрома Сводно-Гвардейского полка через два месяца, если вспомнить о том, как страстно соратники другого монархиста — Дроздовского, кадрового офицера лейб-гвардии Волынского полка — обвиняли «социалиста» Романовского в намеренном направлении отрядов своих недругов на самые опасные участки для их ослабления за счет крупных потерь. Конечно, увиденная связь несколько гипотетична, однако пример сводно-гвардейцев подтверждает мнение дроздовцев, а об обратном источники молчат.

Гвардейцы-добровольцы, выбивавшиеся из общей массы, требуют внимательного анализа для понимания их особенности. Прежде всего, это возможно при выяснении пути их проникновения в гвардию. Только в числе наиболее заслуженных офицеров русско-японской войны гвардейцами стали Кутепов (после исключения из гвардии охваченных волнениями батальона Преображенского полка), а также А.А. фон Лампе. [761]Личностно сформированные в совершенно иных условиях, новоиспеченные гвардейцы не вошли окончательно в полковые коллективы. Недаром Кутепов стал командиром преображенцев лишь после Февральской революции, в апреле 1917 г. Более того, в 1919 г., возглавив 1-й армейский корпус, он вообще высказал еретическую с точки зрения монархизма «готовность защищать республику, которая освободит Россию, даже от монархистов». [762]Считавшийся кадровым измайловец Парфенов выслужился из вольноопределяющихся, поступив в полк на волне энтузиазма 1914 г., а полковник (затем генерал-майор) Ю. Н. Плющевский-Плющик, начав службу в лейб-гвардии 1-й Артиллерийской бригаде, затем долго служил на штабных должностях и лишь в 1917 г., и то для ценза, командовал ротой Семеновского полка. [763]

Материалы Преображенского полка свидетельствуют не только о мужестве, но и о популярности среди солдат в качестве «отцов-командиров» как раз тех, кто потом вступил в Добровольческую армию. Так, сам Кутепов, капитаны И. Зыбин и М. Н. Моллер, штабс-капитан А. Розеншильд-Паулин и поручик В. А. Валуев фигурируют в списке награжденных в 1917 г. солдатскими Георгиевскими крестами [764]— так называемыми «Георгиями с веточкой». Согласно статуту, новая награда предназначалась для отличия офицеров, а решение о ее вручении зависело исключительно от инициативы, «приговора» солдат.

Следует отметить, что участие гвардейцев в Гражданской войне на Юге России не ограничивалось Добровольческой армией. Часть монархического, наполовину кадрового офицерства вошло в прогерманские Южную и Донскую армии (донской атаман П. Н. Краснов возродил не только гвардейские казачьи части, но и Финляндский полк [765]) и в разнообразные «повстанческие» отряды, в частности, полковника Шкуро. [766]Один из старших измайловцев, полковник Есимонтовский, пытался также примкнуть к Донской армии и, воссоздавая полк, подчиниться Краснову, однако под давлением офицеров был вынужден отказаться от этого и войти в состав Добровольческой армии — «бедной, но зато никем не субсидируемой». [767]

Исходя из понимания сложности чисто механического соединения в одних частях гвардейцев и армейцев и учитывая взаимные амбиции, добровольческое командование и решило создавать подразделения чисто гвардейского офицерского состава. Данная идея настолько понравилась гвардии, что некоторые офицеры перевелись к Деникину от Краснова, — в частности, финляндец полковник Моллер. [768]Неизбежным продолжением становилось их стремление перейти к возрождению собственных полков. Например, офицеры лейб-гвардии Кирасирского его величества полка единогласно отвергли проект включения себя в состав 2-го Офицерского Конного полка «ввиду невозможности сохранить в нем свою самостоятельность и обособленность и рассчитывать на скорое выделение в самостоятельную единицу, что являлось заветной мечтой всех кирасир». [769]Симптоматичны, при всем стремлении к сохранению «старых добрых» устоев, обсуждение и оспаривание намерений командования — факт, в котором отразилось и послефевральское, и непосредственно добровольческое падение дисциплины.