Офицерский крематорий

Я ответил коротко. Павлов записал мои показания и отвлекся на минуту, отвечая на вопрос молодого, с припухшим лицом следователя: назначать ли по изъятым вещам экспертизу?

– Думаю, не стоит. Запиши размер обуви, на бирках одежды посмотри предприятие-изготовитель. Со слов подозреваемого, потерпевшую зовут Маргарита, но это не факт. Необходимо получить сведения о поселившихся в гостиницах и исчезнувших без оформления выезда. Также о прибывших в командировку, убытие которых не зарегистрировано. О пассажирах, не получивших по истечении срока багаж в камере хранения вокзалов. Получить справки о лицах, приезд которых ожидался местными жителями или организациями.

Следователь присвистнул – но его удивление было вызвано брендом одежды потерпевшей и сережек в ушах:

– Версаче…

Видимо, он был наслышан об этой итальянской компании, которая специализируется на производстве и торговле предметами роскоши: одежда для мужчин и женщин, часы и ювелирные изделия, косметика и парфюмерия. Я мог бы прочитать ему лекцию о парфюмерии. В моей профессии угадать марку духов или одеколона значило многое. Запах – это визитная карточка. И во многом ты тот, каким парфюмом пользуешься. Вот Рита, которую сейчас дактилоскопировал специалист, предпочитала «Спеллбаунд» от Эсте Лаудер.

И словно от этого запаха, проникшего мне в сердце, голова моя закружилась, и я завалился на бок…

Через шум в ушах, походивший на радиопомехи, я слышал голоса. Кто-то тоном гурмана говорил о моем языке: «Смотри, чтобы он языком не подавился! Отвечаешь за него головой!» Кто-то поучал: «Да не зубьями прижимай, другим концом вилки!»…

Очнулся я в больничной палате, одной рукой прикованный к спинке кровати. Напротив меня дремал, уронив голову на грудь, человек в гражданской одежде: светлая куртка с меховым воротником, джинсы. Не помню, чтобы я видел его в составе следственной группы. Я много чего не помнил. Об этом мне спустя два дня, когда организм мой взял верх над наркотиком, напомнил Павлов.

Он сорвался на крик, и в его восклицании выразилось участливое отношение к моему бедственному положению. Этакое ассорти, упакованное в его луженой глотке: немного отчаяния, капелька боли, крошечка ярости, толика сочувствия, малость бессилия. В общем и целом он походил на человека, который отрабатывает столичную квартиру.

– Ну, хоть что-нибудь ты должен помнить?!

– Я помню, как мы познакомились.

– Я это знаю! И эта история «из вагантов» записана в протоколе! – Он пару раз стукнул ладонью по моему делу, начавшему пухнуть уже на третий день.

Павлов прошелся по кабинету, сунув руки в карманы брюк. Рубашка ему была чуть великовата, и он, как мне показалось, немного стеснялся этого факта – как пацан, донашивающий вещи за старшим братом.

– Как вообще ты очутился в этом… – Павлов раскрыл дело, посмотрел в нем название ресторана и произнес его едва ли не по слогам: – … в этом долбаном «Грот Луперкалии»?

Мне показалось, он грязно выругался. Тем не менее он пробудил во мне воспоминания.

Я в супермаркете, в этом огромном городе, население которого разделено на три части. Одна часть проявляет старание как можно скорее совершить покупки и вовремя появиться на другом мероприятии, другая является ее полной противоположностью. Вот она-то и запихивает в себя фаст-фуд, запивает его колой, облизывает мороженое. Она то сидит на удобных диванах, то разминает ноги, переходя в другой район торгового мегаполиса. Третья часть – это что-то среднее, производное от первой и второй. Я отношусь к этой части. Не потерявшийся, нет, а немного удивленный. Кажется, центральный вход – космический портал. Шагнешь за его порог – и окажешься в этом космическом Ватикане. Оглянешься – и увидишь проходящих через шлюз людей из разных концов страны. И название этому гиганту соответствующее – «Космопорт»…

Девушка в серой накидке, символизирующей волчицу, вскормившую двух братьев – Рема и Ромула. В руках у нее буклет, сложенный вчетверо. Она натренированным движением разворачивает его, поставленным голосом зачитывает текст:

– Посетите итальянский магазин модной одежды, купите товары на две с половиной тысячи рублей, и вы получите билет на «Фестиваль Луперкалии»! И вечер в ресторане «Грот Луперкалии» станет для вас незабываемым!

Как правило, я отгораживаюсь от подобных предложений (некоторые люди опасаются попасть в неловкое положение, ускоряют шаг, опускают глаза – только не я), однако в этот раз я иду против правил, останавливаюсь и терпеливо, натурально меняя свою форму под воздействием ходячего рекламного агентства, дожидаюсь окончания длиннющего слогана-предложения, как будто переодетая в волчицу девушка просит выйти за нее замуж. Я беру у нее из рук буклет, иду прямо, но девушка окликает меня, указывая рукой иное направление, и голос ее звучит отнюдь не дружелюбно:

– Магазин там.

Как будто пеняет мне: «Что же ты, буклет взял, а в магазин зайти слабо?»…

Зеркальные двери отдела проглатывают меня. Моим вниманием завладевает бойкая девчушка лет восемнадцати и предлагает купить зонтик.

– Я похож на рыбку?