Офицеры и джентльмены

«Держаться подальше от гражданских людей» — таково было одно из указаний, данных Гаю.

Позднее в этом месяце Гай заметил, что настроение в штабе стало настороженным и даже тревожным. Генерал и комиссар почти открыто искали расположения Гая. Ему сказали, что в военной обстановке существенных изменений не произошло. Никаких заявок на предметы снабжения штаб не давал. В саду на костре было сожжено множество документов.

Вскоре Гай получил сообщение из Бари, в котором говорилось, что в район Дврара сброшен немецкий воздушный десант, а Тито и его штаб, а также английская, американская и русская миссии были вывезены самолетом, который доставил их в Италию. Знал ли об этом генерал. Гаю известно не было. Прошло две недели. Тито, как сообщили Гаю, развернул свой штаб под защитой союзников на острове Вис.

Через несколько дней Гай получил радиограмму открытым текстом:

«Р(302)В. Лично Краучбеку. Начало радиограммы. Вирджиния сегодня родня сын. Оба здоровы. Краучбек. Конец радиограммы. Пожалуйста, имейте в виду личные радиограммы передаются только если они очень важные. За бригадира Джилпин».

— Запросите, что значат слова «родня сын»? — приказал Гай связисту.

Через три дня он получил еще одну радиограмму:

«Лично Краучбеку. Нашем номере Р(302)В вместо „родня сын“ читайте „розга сын“. Это не может рассматриваться как очень важная личная радиограмма. Смотрите нашу предыдущую. За бригадира Джилпин».

— Запросите, что значат слова «розга сын»? — приказал Гай связисту.

Наконец он получил:

Вместо «розга сын» читайте «родила сына». Повторяю «родила сына». Поздравляю. Кэйп».

— Пошлите открытым текстом, — приказал Гай связисту.

«Личная радиограмма. Краучбеку, дом Бурна, Карлайл-плейс, Лондон. Рад, что оба здоровы. Краучбек. Конец радиограммы. Лично бригадиру. Благодарю за поздравления».

7

Сын Вирджинии родился 4 июня, в день, когда союзные армии вступили в Рим.

— Предзнаменование, — заметил дядя Перегрин.

Он разговаривал со своим племянником Артуром Бокс-Бендером в «Беллами», где нашел убежище, пока его квартиру «оккупировали» доктор, медицинская сестра и его племянница Анджела. В клубе в эти дни было довольно безлюдно. Большинство членов помоложе отправились на южное побережье в ожидании дня, когда их переправят через Ла-Манш. У более пожилых членов настроения напряженного ожидания не замечалось. Вряд ли они даже знали о предстоящем вторжении. Социальные условности препятствовали разговорам о нем сильнее, чем любые инструкции о соблюдении бдительности.

Для Бокс-Бендера рождение племянника было событием отнюдь не радостным. Он был расстроен женитьбой Гая. Он подсчитал месяцы беременности. Всю эту историю Бокс-Бендер считал результатом помрачения ума у людей среднего возраста, за которое Гай платит необычно высокую цену — возможное лишение наследства собственных детей Бокс-Бендера.

— Предзнаменование чего? — спросил он довольно резко. — Разве вы ожидаете, что этот мальчишка станет папой римским?

— Такая мысль мне в голову не приходила. Впрочем, я должен признать, за последние несколько недель Вирджиния приобщалась к религии довольно необычным способом. Не совсем благочестивым, я бы сказал, скорее с помощью болтовни. Духовенству она, кажется, страшно понравилась. Они непрестанно наносят ей визиты, в то время как ко мне никогда не заглядывали. Ей удается вызывать у них смех. Она принадлежит к более веселому типу новообращенных, чем такие люди, как Элоиз Плессингтон.

— Прекрасно представляю себе это.

— Анджела очень помогла. Ты, конечно, знаешь все о рождении детей. А для меня это оказалось большой неожиданностью. Я никогда не задумывался над такими вещами, но мне казалось, что женщины просто ложатся на кровать и у них начинает немного болеть живот; потом они постонут немного — и вот вам ребенок. На самом деле все оказалось не так.

— Я всегда уезжал из дому, когда Анджела рожала.

— Мне было ужасно интересно. В конце концов я тоже уехал, но начало было крайне неожиданным, почти лишающим мужества.

— Я совершенно уверен, Перегрин, вас ничто и никогда не лишит мужества.

— Да. Возможно, это не совсем удачное выражение.

В штабе особо опасных операций, в его опустевших отделах царил застой. Более эксцентричные фигуры — знахарь-колдун и человек, который питался травой, — остались, но операторы и боевые офицеры исчезли. На фоне предстоящей операции «Оверлорд»[97], этой гигантских масштабов особо опасной операции, от которой, казалось, зависела судьба всего мира, значение авантюр меньших масштабов съежилось до бесконечно малой величины.

Генерал Уэйл отдал приказ не об уничтожении, а об отправке в бездонную пучину забвения груды папок, каждая из которых содержала разработанный в деталях проект плана какой-нибудь отчаянной операции. Каждая такая операция носила несколько причудливое кодовое название, и все они в свое время горячо обсуждались и неоднократно перерабатывались. Теперь все эти операции не имели совершенно никакого значения.